Короткая ночь (СИ)

Однако это были еще цветочки в сравнении с тем, что ожидало ее впереди.

Леся не подняла головы, услыхав неподалеку мужские голоса. Набежали, верно, бездельники-хлопцы, с девками лясы точить! Станут теперь гоняться за ними по всему полю, а девки примутся от них убегать, визжа в притворном испуге. Да только ей-то что до того?..

Леся очнулась, когда кто-то цепко ухватил ее за бедра, похотливо прижался сзади. Она бешено рванулась, взметнув гибкий стан; резко выбросив назад ногу, ударила наглеца босой пяткой в колено. Еще не отойдя после ужаса минувшей ночи, она не разумела, что творит: ее тело четко и верно проделало все само.

В следующею секунду, придя в себя, она повернулась лицом к обидчику — и совсем не удивилась, увидев перед собой Михала, прыгавшего на одной ноге и злобно шипевшего от боли.

— Вот подойди только! — замахнулась она на него мотыгой.

— С-сука! — прошипел он в ответ. — Недотрога рваная! А то я не знаю, где ты ночь провела, кобылка необъезженная! Тебя уж Янка объездил, нечего теперь и брыкаться!

Михал стоял далеко; не достать его было ни ногой, ни мотыгой, а и сказать она ничего не могла: язык отнялся от бессильной обиды. Она лишь вспыхнула до корней волос да крепче стиснула в онемевших пальцах рукоять мотыги.

И вдруг случилось нежданное: откуда ни возьмись меж ними бросился Павел Хмара. Загородив спиной девушку, он грозно обернулся лицом к обидчику.

— Оставь девку! — негромко процедил он сквозь зубы. — Объездил, не объездил — не тебе доезживать, понял?

— Вы гляньте, какой заступник тут выискался! — гадко ухмыляясь, ответил тот. — Да не больно-то и хотелось, кому она теперь нужна… такая!

И тут же поспешно заковылял прочь — мешало, видно, ушибленное колено. Однако, отойдя на безопасное расстояние, глумливо крикнул напоследок:

— Одно только худо: придется теперь Янке заклад отдавать. Ну так что с того: отдадим, коли уж выиграл, мы люди честные…

— Какой такой заклад? — растерянно спросил Павел, обернувшись к девушке.

На Лесю теперь и вовсе страшно было взглянуть: краска отхлынула у нее с лица, и она вся дрожала, словно в ознобе.

— У Янки… с Симоном… — едва смогла она выговорить. — Михал брешет, поспорили они будто бы… на меня…

— Оно и верно, что брешет! — бросил в ответ Павел. — Не было у них с Янкой никакого заклада. Я не знаю, что у вас там с ним вышло, но вот заклада точно не было, не то бы Симон сказал. Да и плюнь ты, в самом деле, на того Михала, никто его и не слушает!

— Кабы он еще рук не протягивал, — вздохнула Леся, немного успокоившись.

— Так скажи, коли еще протянет: поотрываем и руки, и ноги, да и все прочее, что найдем.

Он махнул ей рукой на прощание и неторопливо зашагал прочь. Едва он скрылся за поворотом, как у Леси за спиной зашлась громким хохотом Катерина:

— Ой, девки, слыхали? Янка-то, выходит, об заклад на нее побился! А она-то, дура, поверила, что он взаправду…

— Куда ей! — немедленно откликнулась Дарунька. — А то она кому нужна — взаправду! Скажешь тоже!

— На себя бы ей глянуть! — вновь подхватила Каська. — Худая, вся черная, ровно арапка, да еще и порченая теперь…

Лесины очи полыхнули бешеным пламенем — так и сожгли бы в пепел молодку.

— Чтоб язык у тебя отсох за такие слова, — произнесла она совсем тихо, но с такой тяжелой угрозой, что даже у бывалой Катерины екнуло сердце. Катерина, однако, и сама была не промах.

— А вот и не отсохнет, потому как правда это, и вся Длымь уж про то знает! — крикнула она. — Ну, что примолкла? Я знаю даже, где он тебя спортил — вон у Луцукова тына вся трава примята!

— Точно, примята! Мы тоже видели! — раздалось кругом.

Леся поначалу едва не рассмеялась: нашли тоже «улику»! но потом вдруг испугалась, не обронила ли она возле Луцукова тына, например, сережку, или, может, бусы рассыпала. Однако тут же у нее отлегло от сердца, когда она вспомнила, что обе сережки остались на месте, а никаких бус на ней тогда и вовсе не было.

— Ты докажи сперва, что это я траву помяла! — бросила она Катерине в ответ. — Может, ты с полюбовником? Может, Тарас пьяный отсыпался, хаты своей опять не нашел?

— Ах, Тарас? — прищурилась Катерина. — А кто ж тогда вопил ночью, словно резали? Тоже Тарас? А губу вот кто тебе прикусил до крови? Опять Тарас? Ай, что у нас за Тарас! А мы и не знали, что он прыткий такой на старости лет!

Девки собрались теперь чуть не со всего поля, сгрудились на соседней полоске.

— Так что ж он ее, выходит, только давеча? — спросила Агатка. — А то люди гутарили, что уж давно она с ним…

— Спутались-то давно, ясное дело, — ответила ей полушепотом Василинка, — А давеча она просто гонор свой выказала, ублажить его не захотела отчего-то. Хмельной дух ей, видите ли, не понравился! А ему, видать, приперло, вот он и приневолил… Ну, что вылупилась, очи твои бесстыжие! — вдруг крикнула она во весь голос, повернувшись к Лесе. — Что, неправду говорю?

Леся и в самом деле неотрывно смотрела на нее огромными почерневшими глазами, пронзительно яркими на бледном лице. Смотрела где-то с минуту, а потом вдруг слетели с ее губ полубезумные, горячие слова: