Короткая счастливая жизнь коричневого тапка

Багаж. Элвуд остановился и нахмурился. Что-то не давало ему покоя. Какая-то смутная, неуловимая мысль. Неожиданно он почувствовал непонятную тревогу и взглянул на часы. Десять минут второго. Уже опоздал. Он поспешил к светофору и стал ждать зеленого. Десятки мужчин и женщин толкались рядом, надеясь заскочить в ближайший автобус. Элвуд смотрел, как автобус останавливается, открывая двери. Люди хлынули внутрь. Элвуд неожиданно для себя вдруг тоже поднялся по ступенькам в автобус. Двери закрылись, и он принялся шарить по карманам в поисках мелочи. Вскоре он сидел рядом с необъятной старухой, которая держала на коленях ребенка. Сложив руки на коленях, Элвуд смотрел прямо перед собой, пока автобус двигался в сторону спальных районов.

Дома было пусто, темно и холодно. Элвуд отправился в спальню, взял из шкафа старую одежду и переоделся. Он как раз шел на задний двор, когда появилась Лиз с сумками в руках.

— Э. Джей! — воскликнула она. — В чем дело? Почему ты дома?

— Не знаю… взял отгул. Все в порядке.

Лиз повесила сумки на забор.

— Бог мой! — раздраженно проговорила она. — Ты меня напугал. — Она внимательно посмотрела на мужа. — Ты взял отгул?

— Да.

— Который по счету? В нынешнем году? Сколько ты их уже использовал?

— Не знаю.

— Не знаешь? А еще остались?

— Для чего остались?

Лиз пристально посмотрела на него, потом взяла покупки и ушла в дом, хлопнув дверью.

Элвуд нахмурился. В чем дело?.. Он пошел в гараж и принялся перетаскивать деревяшки и инструмент на лужайку, поближе к лодке.

Элвуд придирчиво осмотрел лодку. Она была квадратная. Большая и квадратная, словно огромный упаковочный ящик. И очень прочная. Он сделал в ней уйму поперечных балок. А еще каюту с большим окном. И крышу просмолил. Лодка что надо.

Он начал работу. Вскоре появилась Лиз. Она подошла тихо, так что Элвуд заметил ее, только когда повернулся за большими гвоздями.

— Ну и?.. — спросила Лиз.

Элвуд на мгновение замер.

— Что «ну и»?

Лиз скрестила руки на груди.

Элвуд начал терять терпение.

— В чем дело? Почему ты на меня так смотришь?

— Ты правда взял отгул? Поверить не могу. Ты в самом деле вернулся домой, чтобы работать над… над этим?

Элвуд отвернулся.

— Постой!

— Успокойся. Не кричи.

— Я не кричу. Я хочу с тобой поговорить. Хочу спросить тебя. Можно? Можно мне спросить? Ты ведь не против поговорить со мной?

Элвуд кивнул.

— Зачем? — промолвила Лиз низким напряженным голосом. — Зачем? Ты скажешь мне, зачем?

— Что зачем?

— Это. Эта… эта… штука. Для чего она? Почему ты средь бела дня здесь, во дворе? И это продолжается уже целый год. Вчера за ужином ты просто встал и ушел. Зачем? Зачем тебе это все надо?

— Она почти закончена, — прошептал Элвуд, — буквально несколько штрихов и…

— И что потом? — Лиз встала перед ним, преграждая дорогу. — Потом что? Что ты будешь с ней делать? Продашь? Будешь сам на ней плавать? Да над тобой все соседи смеются. Вся улица уже… — ее голос неожиданно сорвался, — знает о тебе и об… этом. Дети в школе издеваются над Бобом и Тодди. Им говорят, что их папа… что он…

— Свихнулся?

— Э. Джей, пожалуйста. Скажи мне, зачем тебе это. Пожалуйста. Может, я смогу понять. Ты ведь никогда мне не говорил. Ну попробуй хотя бы.

— Не могу, — произнес Элвуд.

— Не можешь? Но почему?

— Потому что я сам не знаю. Я не знаю, зачем она нужна. Может, вообще ни для чего.

— Но если ни для чего, то зачем ты ее тогда строишь?

— Не знаю. Мне нравится ее строить. Может, это что-то вроде строительства моделей из дерева, — Элвуд нетерпеливо взмахнул рукой. — Я еще в детстве очень любил строить маленькие самолеты. У меня и инструменты есть. Всегда были.

— Но почему ты домой пришел посреди рабочего дня?

— Мне стало очень тревожно.

— Почему?

— Я… я слышу, о чем говорят люди, и мне становится не по себе. Мне хочется от них убежать. Что-то в них меня постоянно тревожит. Может, у меня клаустрофобия?

— Давай я позвоню доктору Эвансу и запишусь на прием?

— Нет. Нет, все в порядке. Лиз, пожалуйста, отойди, ты мне мешаешь. Хочу закончить.

— Ты даже не знаешь, зачем тебе это надо… — Она покачала головой. — То есть все это время ты работал и даже не знал, зачем? Как какое-то животное, которое выходит подраться по ночам. Как кошка на заборе. Ты бросил работу и нас ради…

— Не мешай.

— Значит, так. Сейчас ты положишь молоток и пойдешь в дом. Наденешь костюм и вернешься на работу. Слышишь меня? А если ты так не сделаешь, я никогда больше не пущу тебя в дом. Можешь выломать дверь этим самым молотком, если хочешь, но она так и останется для тебя закрытой, если ты сейчас же не выкинешь из головы эту лодку и не вернешься на работу.

Наступило молчание.

— Отойди, — сказал наконец Элвуд. — Мне нужно закончить.

Лиз уставилась на него.

— Вот так, значит? Вот что ты выбрал? У тебя что-то не в порядке. Не в порядке с головой. Ты…

— Хватит, — проговорил Элвуд, глядя мимо нее.

Лиз отвернулась. В дверном проеме стоял Тодди, держа в руках коробку для завтрака. Он не сказал родителям ни слова.

— Тод, — окликнула его Лиз, — разве уже так поздно?

Вместо ответа Тодди подошел к отцу.

— Привет, парень, — сказал Элвуд, — как школа?

— Нормально.