Короткая жизнь

Добрева не послали бы в Бухарест с известием об аресте Обштия, если б не предвидели последствий его провала. Увы, заносчивости Обштия не было предела, он преподносил себя с такой многозначительностью, что невольно заставлял жандармов копать еще глубже. Турки начали хватать всех, с кем Обштий хоть как-то общался. Как их допрашивали, описывать не берусь. Позже мне рассказывали об этих допросах, и я не верил, что люди способны на такие зверства. Самая жестокая фантазия не выдумает тех пыток, каким подвергали арестованных болгар. Расскажи я об этих допросах, уверен, мне не поверят. Естественно, кое-кто не выдерживал, признавался, называл новые имена... Созданной с таким трудом организации угрожал разгром.

Левский скрывался в Рущуке у бабушки Тонки, когда до него дошло известие об аресте Обштего. Вряд ли он изменил свое мнение, ранее высказываемое им не раз:

- От того, кто воображает себя героем, только и жди беды людям.

Сначала Левский перебрался в Ловеч, в дом Велички Поплукановой, верной своей помощницы. Оттуда отправился по городам и селам, чтобы не пропали результаты долгой работы по созданию организации и налаживанию связей. Затем вновь вернулся в Ловеч, желая разобраться, кто все-таки виновен в предательстве.

Нити так или иначе тянулись к дому священника Недялкова. И многое указывало на него самого. Но проговорился или донес? Это важно было установить. Тем более что до сих пор отец Крыстю никогда не отказывал гайдукам в помощи, случалось, даже прятал беглецов, хранил оружие.

Навестить священника Левский решил в день Рождества Христова.

Отец Крыстю отслужил обедню и только что вернулся домой, когда Левский без стука вошел к нему в горницу.

- С праздником, отец!

- Васил, какими судьбами? - обрадовался тот. - А я думал, ты сейчас где-нибудь там, по ту сторону Дуная.

- Как видишь, здесь, и к тебе неспроста, - сказал Левский. - Не думаешь, отец, что приспело отвечать тебе за Димитра?

Отец Крыстю вздрогнул.

- Как ты можешь так говорить, Васил?

- Посуди сам, - объяснил Левский. - Зачем было приглашать к себе такую компанию? Зачем не пожалел вина? Зачем позволил горлопанить?

- Не звал я, поверь, сами пришли. Вина же у меня на всех и не нашлось бы - с собой принесли. А что до их речей, так они меж собой говорили. Посторонних, кроме меня, почитай, не было. Дак какой я посторонний! Ты ж меня давно знаешь! Мало, что ли, я добра вам делал?

- То-то и беда, что посторонних не было, - посетовал Левский. Завелась паршивая овца в стаде. Именно с той пирушки пошли разговоры о Димитре. Чем кончились, сам ведаешь.

- Чего ты от меня хочешь? - всполошился отец Крыстю.

- Хочу знать, кто донес на Димитра, - прямо сказал Левский. - Переберем всех, кто был там, на ком-нибудь да остановимся.

Отец Крыстю забрал в горсть бороду, упер кулак в подбородок.

- Всех не надо, есть один у меня на примете, приведу к тебе, сам допросишь.

- Кто такой? - быстро спросил Левский.

- Сам увидишь, - уклонился от прямого ответа священник.

- Когда приведешь?

- Завтра.

- А почему не сегодня?

- Надо его еще найти.

- Хитришь, отец? - забеспокоился Левский. - Пожалеешь, предупредишь, и тот скроется.

- Что я - плохой болгарин, что ли? - обиделся отец Крыстю. - Завтра же приведу. Не ручаюсь, правда, что именно он виноват. Но это уж тебе разбираться.

Осторожничал отец Крыстю. Но это-то и убеждало Левского, позволяло думать, что священник вряд ли ошибался. Значит, есть у него какие-то подозрения, зря человека на суд не приведет.

Отец Крыстю поинтересовался:

- Ты где остановился?

- Пока нигде, вот у тебя думаю.

- У меня не самое надежное место, - покачал головой отец Крыстю. Особо вроде бы не замечал, и все же... Лучше я тебя устрою на постоялом дворе. Там всякий народ крутится, для тебя же безопасней - не так заметен будешь. Отведу тебя к самому хозяину. Верный человек, проверенный. Поместит тебя в укромной каморке, а утром приду к тебе в гости.

- И не один.

- Не один, - подтвердил отец Крыстю.

Левский согласился. Ночевал в каморке, которую действительно трудно было найти, даже зная о ее существовании. Только утром все жандармы Ловеча окружили постоялый двор, ворвались в каморку и увели Левского в тюрьму.

Весть о том, что Левский схвачен, в одночасье пронеслась по всей Болгарии, пересекла Дунай, поразила всех эмигрантов - вождь национального движения в застенке!

Турецкие власти были того же мнения, сочтя именно Левского "главным бунтовщиком империи". В сравнении с ним поимка Обштия уже никак не могла выглядеть в глазах начальства большим успехом полиции, и незадачливого организатора шумного "экса" быстренько и без особого шума повесили в Ловече 15 января 1873 года.

Левского же увезли в Софию. Он был столь важным преступником, что полиция пошла на разоблачение своего провокатора. Отец Крыстю был вызван в качестве одного из главных свидетелей обвинения. Многого он не знал, но и то, что знал, подтверждало, насколько опасен Левский.