Короткие смешные рассказы о жизни 3

Бабушка застыла от удивления, а Нина Павловна заиграла Венский вальс.

Было солнечное утро, и соседи один за одним открывали окна, выглядывали и одобрительно кивали в такт музыке, которая летела над домами до самого моря.

Окно Бабочкина тоже открылось, он молча выглянул, приветственно кивнул и скрылся.

– Это когда же Глебушка нам умудрился починить пианино? – удивлялась за завтраком бабушка.

– Наверное, в один из дней, пока мы были на море.

– Это, конечно, очень хорошо. Но теперь нам нечем щекотать нервы Бабочкину. Нужно что-то новое придумывать, – посмеялась бабуля.

– Бабушка, может, вы уже окончите эту войну с Глебом Борисовичем? Неужели вам его не жалко? – спросил я.

– Да он, Митенька, только благодаря нам и держится. Пока он продумывает для нас очередной розыгрыш – забывает о своем ревматизме. Помнишь, только приехал, зашел во двор и хромал на левую ногу? А теперь хромает на правую.

– Так он на правую хромает, потому что упал, запутавшись в штанах, которые вы ему зашили.

– Это уже другое дело.

В суете дня бабули так ничего и не придумали нового, зато они довязали на пляже огромный плед, и я еле дотащил его домой.

Остаток лета прошел так же весело. Между походами на пляж, стряпней и рукоделием бабушки потихоньку продолжали вести боевые действия с Глебом Борисовичем.

Перед самым своим отъездом он зашел к нам попрощаться. Нина Павловна пригласила его в дом, чтобы показать несколько старых студенческих фотоальбомов. Бабочкин согласился. Он снял шляпу, прошел в гостиную. И в следующую минуту моя любимая бабуля тихонечко утянула его чемодан, который остался всего на несколько минут без присмотра в прихожей, и так же незаметно вернула его на место.

Распрощались, раскланялись, и Бабочкин уехал.

А вечером за ужином бабушки хохотали.

– Ты хоть билеты его в чемодане оставила? – спросила Нинок.

– Я вытащила только одежду. Но мы ее завтра посылкой Бабочкину отправим. А пока пусть кутается в плед, который положила ему вместо одежды.

– Да уж, напоследок довольно сокрушительный удар получился.

По возвращении домой на имя бабушки пришла посылка. В ней была картина, обернутая тканью. Бабушка развернула подарок и ахнула. Это был прекрасный портрет маслом. На нем красовалась моя любимая бабуля в компании с Нинком за летним столиком в саду. Это была именно та картина, которую ожидали от художника Аркаши вместо детского натюрморта с грушами, в правом нижнем углу даже значилась его подпись: «Аркадий Лютиков».

На обратной стороне подпись: «На лучшую память от вечного друга! Г.Б. Бабочкин».

А ниже карандашом подпись: «Спасибо за теплый плед. А свою одежду я так и не получил – потеряли на почте».

Лицо бабули расплылось в широкой улыбке. Счастливой, задорной, ребяческой.

Человек вообще никогда не стареет, если душа его молода. И он баснословно богат, если нажил за свою жизнь хороших друзей.

Марат Валеев. Череп

Случилась эта история без меня, а мне ее рассказали, когда я вернулся из армии. Мой любознательный младший братишка как-то притащил домой… человеческий череп. Самый настоящий – с жуткими пустыми глазницами и черной дыркой на месте носа, с оскаленными зубами, добела вылизанный дождями и ветрами.

Нашел братишка его на Иртыше, из крутого песчаного берега которого до сих пор вымываются всякие древние кости, и решил отдать в школу. Для анатомии, как он потом пояснял. А так как шли еще каникулы, он припрятал свой трофей. И не придумал ничего лучшего, как засунуть его в сломанную стиральную машину, за ненадобностью выставленную в предбанник.

Так бы череп и пролежал там до первого сентября – даты, намеченной моим братом для свершения благотворительной акции по пополнению школьных учебных пособий. Но тут мама наконец договорилась с местным умельцем насчет ремонта стиралки, и повела его, предвкушающего гонорар в виде бутылки водки, в предбанник. И скоро оттуда раздался дружный сдвоенный вопль – тот самый мастер, а за ним и мама вылетели из предбанника с выпученными от ужаса глазами.

Пока они приходили в себя, оказавшийся рядом и все разом понявший братишка прокрался в предбанник и быстренько перепрятал череп – по соседству, в дровяник.

Там у нас был ларь с остатками испортившихся зерноотходов, которые, кстати, давно уже было поручено выкинуть братишке, да ему все было как-то недосуг. Вот в них-то он и закопал череп.

А спустя некоторое время отец разжился несколькими мешками фуража. Так как братишка опять где-то носился по своим архиважным делам, отец попросил маму срочно почистить ларь от старого корма, чтобы вывалить туда свежий и освободить мешки для возврата совхозу.

Когда мама снова наткнулась на череп, то от страха кричала уже не так громко – похоже, начала привыкать. Конечно, родители догадались, чьих рук это дело. Братишке был устроен допрос с пристрастием, и он рассказал, где нашел «бедного йорика» и зачем притащил его домой. В итоге череп, как ни вопил братишка, что он вовсе не страшный, а даже симпатичный, и что его крайне необходимо сдать в школу «для опытов», прибрал отец, сказав, что завтра предаст его земле.