Короткое знакомство

Я демонстративно промолчал и пошел влево от входа аэропорта. “Какое панибратство”, – возмущенно думал я. Его обращение ко мне на “ты”, незнакомому взрослому человеку, совершенно выбило меня из колеи. Я легко переношу такое обращение со стороны начальства, но со стороны какого-то водителя автобуса это воспринимается как дикость. Раздумывая как его поставить на место по возвращении, чтобы вернуть себе вдруг поблекшее чувство “белого господина”, я побрел за унылую серую коробку многоэтажной аэропортовской гостиницы, заборно-решетчатым аппендиксом выдающуюся из длинного фронта всего комплекса. Обойдя её, я оказался на второй площади. Она оказалась довольно узкой и длинной. Судя по наличию старенькой остановки, сюда приходил городской общественный транспорт. Площадь прилегала к длинным грузовым и подсобным терминалам, тянущимся от гостиницы куда-то дальше. От нее шла обсаженная большими тополями дорога, которая через триста метров под прямым углом врезалась в широкую довольно оживленную улицу. Не доходя до перекрестка, в тени старых деревьев я увидел одиноко стоящий заброшенный двухэтажный ресторан, который лет двадцать тому назад был, наверное, центром кипевшей здесь жизни. С тех пор многое изменилось: запустение и тлен коснулись, кажется, всего, не только ресторана. Даже доска объявлений на остановке тихо шелестела нетронутыми полосками с расплывшимися номерами телефонов на выцветших листочках с предложениями продать свои волосы или купить чудодейственное мумие. Немного пройдясь по остановке и не найдя никаких признаков туалета, я вернулся на площадь перед главным зданием аэровокзала. За время пока я ходил, здесь появилось еще два автобуса. Времени до отправления оставалось достаточно, как говорится, “можно успеть добежать до китайской границы”, причем почти в буквальном смысле слова. Я решил зайти в туалет в аэропорту и заодно выпить чашку кофе, чтобы хоть как-то поддержать свое сознание в рабочем состоянии до того, как сесть в кресло и уснуть в плавно раскачивающемся на неровностях автобусе, спешащем на север.

Поднявшись на второй этаж, я обнаружил работающую кафешку, задвинутую в угол рядами кресел для ожидания. Толстая тетка в белом фартуке и кокошнике советской продавщицы задумчиво сидела за прилавком. Рядом стояла китайская магнитола, из которой летела какая-то сентиментальная русская попса, видимо цепляющая тонкие струны теткиной души. “Они здесь все такие оплывшие и неухоженные?” – подумал я с некоторым разочарованием.

– Кофе заварной? – спросил я монументальную продавщицу.

– Да, – ответила она и одарила меня недоуменным взглядом, который как бы говорил: “Какого черта принесла тебя нелегкая?”.

– Можно чашку кофе?

– Вам какое, экспрессо? – равнодушно уточнила у меня тетка.

– Да, чашечку эспрессо, – ответил я, и чувство “белого господина” снова вернулось ко мне. – Двойной, если можно.

Тетка равнодушно поставила чашку под сопло маленькой будто игрушечной кофемашины и нажала одну из двух кнопок на передней панели. Полилась парящая коричневая жидкость. Запахло жженой резиной. Когда струя закончилась, она нажала кнопку второй раз, и тут же снова полилась коричневая струя.

– В ней уже молотый кофе?

– Нда…, – подтвердила мою догадку тетка.

Она поставила полную кружку на блюдце и отодвинула от себя в моем направлении. “Нда, явно я ей помешал думать о чем-то великом”.

– С вас пятьдесят рублей, – бесцветным голосом сообщила задумчивая продавщиа.