Корова на Луне. Призрак ущелья Анны

Я растерялся. Такой Лену я еще никогда не видел и не мог сообразить, что же произошло, что я такое ляпнул.

— Ну то, что в книге, ерунда, — промямлил я. — Прикидывался я, Лен, больше. Не по мне это. Не люблю я…

Я не успел договорить: «…философию Гегеля». В класс ворвалась целая орава одноклассников. Шум, гам, общий веселый треп постепенно втянули и меня в свой водоворот.

Я не видел, когда Лена ушла из класса. Потом я узнал, что она заболела. Потом она не желала меня видеть.

А потом произошло и вовсе что-то невероятное, необъяснимое и страшное: Ленка — любовь моя, жизнь моя, мечта моя — вышла замуж за человека, которого никогда не любила.

Прошло много лет. Я не женился. Ушел в космолетчики, гонял грузовые корабли по Солнечной системе. Когда объявили набор в Первую Межзвездную, подал заявление. Повезло, зачислили.

Все эти длинные и безрадостные для меня годы я помнил, я любил, я ненавидел свою Лену. Я не мог понять, простить ее измену, не мог и… все равно любил. Как проклятие, преследовал меня тот се страшный крик глаз, столько лет остававшийся для меня загадкой. А ларчик просто открывался.

Вновь и вновь перечитываю строки последнего письма несбывшейся мечты:

«Милый, любимый!

Знал бы ты, как трудно мне было решиться на это письмо, сколько раз я начинала его писать и изрывала на мелкие кусочки. Я люблю тебя. Люблю. Можешь осудить меня за мое признание, но сам ты вряд ли насмелишься признаться первым. Может, я ошибаюсь, но сердце подсказывает, что и ты любишь меня.

Передаю письмо через твоего обожаемого Гегеля. Ведь ты читаешь его каждый вечер, правда? Если ты любишь меня, давай встретимся завтра в 9 часов вечера у ворот парка, если не любишь, уничтожь это письмо, а утром, на консультации, скажи: нет. Я все пойму. Лена».

К тому времени, когда наш звездолет вернется домой, на Земле пройдут сотни лет. Ленки уже не будет в живых.

Я обязательно прочитаю «Феноменологию духа». Что мне еще остается делать?

ОПЛОШНОСТЬ РЕЗИДЕНТА

— Что за чертовщина! — бубнил голос за дверью. — Этого же быть не может!

Заведующий отделом науки молодежного журнала Константин Иванович Митин, только что вышедший из лифта и направившийся было в свой кабинет, слегка озадаченный остановился у двери, за которой кто-то чертыхался. Чертей поминали в отделе науки. В его, Митина, отделе.

«Действительно, чертовщина какая-то, — подумал Константин Иванович. — Кого могло принести в такую рань?»

До качала рабочего дня было еще почти сорок минут.

Несколько секунд Митин простоял в нерешительности, потом распахнул дверь.

За столом, уткнувшись в какую-то толстую рукопись и сжав виски ладонями, сидел редактор его отдела Сергей Морозов.

— Ты один, что ли? — удивился Митин.

— А… Это вы, Константин Иванович, — оторвался от рукописи Морозов. — Доброе утро. Один, а что?

— Мне показалось, что ты с кем-то спорил.

— Да не спорил я, — Морозов смутился. — Удивляюсь я так… громко.

Заведующий отделом подошел к столу Сергея Морозова и взял рукопись.

— Чья?

Морозов тоскливо хмыкнул.

— Статья товарища Погорельского.

— Это который Погорельский? Из института эволюционной морфологии и экологии животных, что ли?

— Он самый, — подтвердил Сергей. — Старший научный сотрудник, кандидат биологических наук. Я его полгода уговаривал выступить в нашем журнале.

Митин бросил рукопись на стол.

Как же, как же. Помню. Его статью, если не ошибаюсь, редколлегия рекомендовала к публикации месяца четыре на ЭйД. В рамках дискуссии. В противовес горячим головам… Разве статья еще не в наборе?

— Ta статья — в наборе. А это — совсем другая.

— Вот как? — удивился Митин. — И чем же смог так взволновать тебя товарищ Погорельский? Уж не переметнулся ли он в стан своих научных противников? Может, и у него голова раскалилась?

Заведующий отделом засмеялся. Собственная шутка ему понравилась.

Сергей Морозов как-то странно посмотрел на своего шефа и проговорил с расстановкой:

— Вы правы, Константин Иванович. Погорельский стал горячей головой. Очень горячей!

Митин поперхнулся смехом и оторопело уставился на Сергея.

— Это… в каком смысле?

….. — В самом прямом. В новой статье начисто отвергается вес, что доказывалось в предыдущей.

— Ты серьезно, что ли? — голос заведующего разом охрип.

— Куда уж серьезнее! Возьмите, почитайте.

Митин молча взял рукопись.

Морозова Митин вызвал примерно через час.

— Проходи, садись.

Сергей сел в кресло для посетителей, положив потертую картонную панку с бумагами на колени.