Коровы

— Одиннадцать первородных быков, — продолжил Пастух, — обладали способностью подавлять в стаде умонастрой, не подкрепленный душевной зависимостью, и, тем самым, сдерживать в Божественных сущностях иллюзорное отношение к реальности. Способностью этой наделили быков Намерение и Создатель, и даже, возможно, те силы пространства, которые, по мнению быка Иллюзора, порождают из небытия вообще все, что ни есть… Одиннадцать быков не давали разделить стадо на сферы влияния тем особям, которые, обладая определенными качествами, пытались, как пастыри, вести стада за собой, ограничили поголовье скотины, следующей в карнавальной процессии, поскольку если бы они не ввели этого правила, все стадо превратилось бы в сплошной карнавал, который на плоскости представляет собой не праздник души, как в проекционном нигде, но постоянное болезненное желание покрасоваться своей плотью перед другими, которым страдает даже самая общипанная коза… Быки эти также следили за территорией пастьбы, не давая присвоить кому-то участок поверхности, потому что луга и поля на Божественной плоскости изначально установлены общими, уравновешивали в стаде сущностное и скотское, не давая возобладать одному над другим, пресекали потустороннюю логику, а также наличие умозрительных целей, и приучали скотину воспринимать другую скотину как сущность, равную себе во всех отношениях, руководствуясь тем, что бессмертная плоть наделена единым Божественным смыслом, не зависящим от вида и рода… Все это и являлось менталитетным порядком, способность поддерживать основы которого стала передаваться определенным особям дальше, но не по линиям смыслов или унаследованным родственным качествам, а по той самой взаимосвязи между светилом и сущностью, влияние которых друг на друга имеет в своей основе принципы неразделенного нечто, уходящие в область догадок…

Тут Пастух сделал паузу, прикурил очередную козу, прислушался к ржанью, блеянью и мычанью, которыми перекликалась во тьме скотина, расположившаяся у озера, и продолжил свой разговор: