Корпорация

— Ну, привет ему, — улыбнулся Старцев, — Всего доброго, Игорь Мстиславович… А вы, Тамара Александровна, задержитесь пока…

Голубка покинул кабинет, оставив шефа беседовать с директором Правового департамента.

Тамара была единственной женщиной, добравшейся до высшей ступени управленческой лестницы «Росинтера». Не потому, что отцы-основатели Корпорации не верили в женский разум, а потому, что так уж как-то складывалось.

Подававшие надежды дамы-менеджеры, еще вчера так стремившиеся к служебным вершинам, вдруг выходили замуж и рожали детей, вылетая из непрерывного, ежесекундно менявшегося процесса созидания большого бизнеса. Или вдруг начинали плести интриги, ссорясь со всеми подряд и превращая вверенное им подразделение в змеиный клубок. Или обнаруживали, что чрезмерно длинный рабочий день плохо влияет на супружескую жизнь и воспитание детей, и оказывались перед выбором: на семью наплевать, или на работу. Ни то, ни другое карьерному взлету не способствовало.

С Тамарой же ничего такого не случалось. Она развелась еще до того, как девять лет назад пришла в первый старцевский офис в качестве юриста, да так с тех пор и не вышла замуж. Детей не было. Никаких преград не вставало между ней и работой. При этом на загнанную рабочую лошадку она походила меньше всего.

Госпоже Железновой, директору Правового департамента Корпорации, было тридцать шесть. Несмотря на долю грузинской крови, обещавшей раннее увядание, выглядела Тамара несколькими годами моложе.

Темные природные кудри вились по плечам вольно, никогда ничем не собранные, ни в какие узлы не скрученные. Белокожее лицо с неправильными, в общем, чертами — вот и подбородок тяжеловат, и нос мог бы быть поизящней — хранило выражение спокойного радушия. Среди белесого славянского племени главный юрист Корпорации смотрелась экзотической птицей.

Тамара свои особинки знала и любила, подчеркивая непохожесть на прочих: тяжелыми серьгами, браслетами — старинными, или под старину, сладкими пряными духами, совсем не офисной одеждой — всегда что-нибудь длинное, плещущее у ног, да с каким-то палантинами или шалями. Красавицей эту женщину не называли, но мужчины ей вслед оборачивались.

— Рассказывай, Тома, — улыбнулся навстречу Старцев.

— Рассказываю, — Тамара присела в кресло, только что покинутое Голубкой, отбросила мешавшие волосы — вспыхнули искрами браслеты — и раскрыла блокнот, — Мы еще раз пересмотрели материалы Генпрокуратуры. Все их претензии базируются исключительно на разнице толкования равных по силе законодательных актов. Они ссылаются на Закон о приватизации, мы же основываемся на указах Президента. Значит, чтобы решить вопрос о легитимности приватизации Снежнинской «горки» необходимо сначала дать заключение по легитимности Президентских указов. Это, разумеется, может решать только Конституционный суд, но в Конституционный суд прокуратура не сунется без указания нового Президента. А новый Президент, насколько я понимаю, такого указания не даст. Устраивать разоблачения предшественника… нет, насколько я понимаю, это — не в его стиле.

— Умница, — резюмировал Старцев.

Эта женщина всегда возвращала ему хорошее настроение. Она ни на что не жаловалась, в делах была собранна и легка, а в словах не фальшивила. Ее «ты», обращенное к Старцеву в приватном разговоре, и «вы», предназначенное для общения прилюдного, публичного, были одинаково искренни.

— Олег, — Тамара подперла голову рукой, и снова вспыхнули на браслетах камешки, — А теперь ты мне расскажи. Ты что-нибудь узнал? Что происходит-то?

Старцев вздохнул. В последнюю неделю ему ежедневно задавали этот вопрос человек десять. И столько же раз он сам задавал этот вопрос другим — Сереге Малышеву, Шевелеву, Щеглову, Березникову, да той же Тамаре Железновой.

— Мутно все как-то, — пожаловался Старцев, — По всему выходит, что наезд — инициатива прокурорская. При этом он ведет себя крайне уверенно, и четко знает, что делает именно то, что нужно. Откуда у него такая уверенность — неизвестно. На то, что акция согласованна с Кремлем, не похоже. Но при этом и попыток остановить процесс Кремль не делает. То ли, действительно, решил остаться над схваткой, то ли… — Старцев потер переносицу.

— Ну, а ты-то сам что думаешь? — спросила Тамара.

— Я-то? — он откинулся на спинку кресла, — Я-то думаю, что без советчиков не обошлось. При этом речь идет не о заказной акции, с этим прокурор связываться не будет.

— Шантаж? — блеснула глазами Тамара.

— Вряд ли. Нечем, вроде, шантажировать. Теперь, я думаю, нескоро по телевизору будут показывать «человека в сауне, похожего на генерального прокурора». Теперь все похожие на генеральных прокуроров люди дома моются, в ванне… — он усмехнулся, — Ну, а раз купить его не могут, шантажировать нечем, остается одно — убедить. В том, что на нашей «горке» он заработает себе лавры борца за соблюдение законности.

— Убедить его в этом на существующем материале… — Тамара постучала наманикюренным ногтем по блокнотику и покачала головой, — Невозможно!