Корпорация

— Конечно, невозможно, — кивнул головой шеф, — Следовательно, что-то кроме этого ему подсунули, — и, видя, как повела тонкой бровью Тамара, махнул рукой, — Знаю, что нечего. Знаю. Но это же не проблема. Если требуется что-то, чего в реальности не существует, надо это что-то выдумать.

— Что, Генпрокуратура будет строить обвинение на фальсифицированных документах? — нахмурилась Железнова.

— Нет. И с чего ты взяла, что фальшивка будет в бумажном виде? Это может быть что угодно. Слух, например. Неправильно представленная ситуация. Словом, любого рода обман. Думаю, — Старцев примолк, но все-таки высказал, — Его подставили.

— Да кто?!

— Хм… — улыбка у Старцева вышла кривоватой, — Желающие найдутся. Да ну его, прокурора, к лешему. Слушай, я тут вчера с Мариком беседовал, он из Мадрида прилетел. Знаешь, кого он там встретил?

И Старцев принялся рассказывать об их общих знакомых, когда-то работавших в «Росинтере», после отъединившихся, создавших собственный бизнес. Бизнес, однако, законным не получился. Полгода назад общими знакомыми заинтересовались органы, началось следствие, и, покинувшие Россию предприниматели коротали теперь время среди дворцов и замков Кастильи.

Тамара слушала, все так же подпершись рукой, мерцала темными глазами в каких-то бархатных ланьих тенях. Тени сгущались за окнами, почти скрытые тяжелыми занавесями, тихий-тихий вечер спускался на Москву. Тишина стояла в небе, в самом зените, и не имела никакого отношения к реву машин, летящих по улицам, где уже зажигались золотые и белые шары фонарей.

Тамара слушала эту тишину. И голос. Ах, какой голос у Олега! Низкий-низкий, мягкий, теплый, закроешь глаза — шоколад и каштаны, и медовые отсветы — слова плавятся, льются, и совершенно неважно, что он говорит, главное — как, и кажется, этот голос можно потрогать рукой, опустить ладонь в теплый поток…

— Тома! Але! — он помахал ладонью, — Я тебя теряю!

Она вздрогнула. Сморгнула.

— Я спрашиваю, говорила ли ты об этом с Малышевым?

— О… О чем?

— Ты что, ничего не слышала?

Старцев смотрел на Тамару. Тамара — на Старцева. Действительно, не слышала. Слушала — и не слышала. Ой, мама, неловко как…

— Странно, — сказал Старцев наконец, — Глаза были открыты, я видел. Или ты спишь с открытыми глазами?

Тамара молчала, с ужасом чувствуя, что краснеет — горячим заливало щеки, уши, даже шею. Вот уж не помнила за собой такого свойства.

— Устала, — констатировал Старцев, — Я тоже устал, — взглянул на часы, -Начало одиннадцатого. Ужас. Давай-ка по домам!

Они попрощались, и спустя несколько минут Старцев уже спускался вниз по мраморной лестнице.

3

26 мая 2000 года, пятница. Москва.

— Ну что, господа, — улыбнулся Малышев, — Будем считать, что на сегодня мы свою задачу выполнили. Встреча с немцами и американцами — за мной, все документы подписаны, значит, последние договоры о реструкутризации долгов мы на этой неделе подпишем тоже. Со следующей недели начинаем размещение облигаций Росинтербанка. Спасибо, можете быть свободны.

В двенадцать, строго по графику, закончилось заседание правления Росинтербанка. Строго говоря, это было правление двух банков сразу — и росинтровского, и ЮНИМЭКСа, поскольку оба правления состояли из одних и тех же людей.

Объяснялось все просто — Росинтербанк вырос из ЮНИМЭКСа как привой из пенька. Два года назад ЮНИМЭКС, входящий в пятерку наиболее солидных банков страны, как и прочие финансовые институты России попал в жернова финансового кризиса.

Имеющий немалые собственные средства, ЮНИМЭКС, разумеется, оперировал и заемными деньгами. Это были западные деньги, привлеченные под гарантии московского банка в качестве инвестиций в российские промышленные проекты.

Деньги, как любая материя, могут пребывать в трех состояниях — жидком, твердом и газообразном. Жидкие деньги — это деньги в родных рублях, обесценивающиеся с каждым днем и утекающие из рук веселыми ручейками. Деньги газообразные — это ценные бумаги: векселя, облигации государственных займов, акции. Летучие и взрывоопасные, особенно в отечественном исполнении. Самые же надежные деньги — деньги твердые, старая добрая твердая валюта, доллары.

Западные деньги, собиравшиеся к тому моменту на счетах ЮНИМЭКСа, были самыми что ни на есть твердыми. Однако же, незадолго до кризиса, вышло памятное многим постановление Центробанка — немедленно перевести большую часть валютных вкладов в рубли. Это постановление заставило напрячься не одного Малышева — многие банкиры почуяли грозящую опасность, но не многие еще осознали, чем обернется это распоряжение ЦБ всего через несколько месяцев.