Корпорация «Коррупция» (СИ)

Из состояния забытья ее вывел Вадим:

– Алена, не грузись. Время обеденное. Пойдем чего-нибудь перекусим…

Он широко улыбался во все тридцать два зуба, был взлохмачен и по-юношески

небрит, спокоен и открыт для общения. Раньше никогда не замечая разительных перемен,

произошедших с ним с момента знакомства, Соболева вдруг обратила внимание, что

мальчик стал молодым мужчиной и больше не глядел на нее с обожанием, не вожделел

близости, а с достоинством предлагал пообщаться за обедом.

Пока шли, щебетали обо всем на свете. Стыдно признаться, но за заботами

последнего времени, статьями и расследованиями, устройством личной жизни, Алена

успела позабыть, как легко может быть, когда рядом с тобою просто друг, человек близкий

по духу и не требующий ничего за свое внимание. В кафе выбрали столик подальше от

чужих глаз и успели сделать заказ.

Ничто не предвещало сюрпризов.

– Прошу вашего глубочайшего извинения, что столь бесцеремонно прерываю беседу,

но мне хотелось бы обсудить с вами некоторые вопросы, Алена Игоревна… Это не займет

много времени…

Перед ними стоял Иосиф Соломонович Бродник собственной персоной, адвокат,

один из первых информаторов или профессиональных собеседников Алены Соболевой. С

неизменной щетиной, гривой непокорных седых волос и острыми колючими глазками,

непрестанном мешковатом костюме, в котором он выглядел еще более худым, и

горделивой осанкой.

– Присаживайтесь, – Алена указала на свободное место.

– Тет-а-тет…

Он не был слишком настойчив, искусно прикидываясь неуверенным старичком, вяло

переминался и нервно подергивал головой в ожидании ответа.

Негодуя от неожиданного вмешательства в разговор, Вадим вспыхнул гневным

румянцем: в его годы все юноши горячи. Глянув на него, Соболева виновато улыбнулась:

– Прости, Вадим, работа…

Этого хватило, чтобы он, надувшись от обиды, пересел за соседний свободный

столик и оттуда кидал подозрительные взоры в сторону престарелого адвоката, который

при всем желании едва ли заинтересовал бы Алену в личном плане.

Прежде чем перейти к делу, Бродник долго рассыпался в не слишком удачных

восхвалениях и комплиментах, смешиваемых с междометиями-паразитами, а затем вдруг

подобрался, заговорил слаженно и четко. Его лицо приобрело сосредоточенное

выражение, а тонкий орлиный нос будто вытянулся еще больше.

– Я внимательно слежу за вашими разоблачениями, Аленушка, и, признаться,

поражен напору и бесстрашию. Сегодня подобный героизм многим кажется атавизмом,

пережитком прошлого…

Поначалу ей показалось, что старый адвокат запугивает, прибегая к намекам,

недоговаривая, привлекая внимание к словам полушепотом.

– Раньше мне казалось, что вы поиграетесь в журналистку и вернетесь к рюшечкам и

бантикам, больше свойственным молодым и ветреным девицам. Признаюсь, я ошибся.

Наверное, впервые в жизни не разглядел за красивой оболочкой суть. Дерзкий острый ум,

непреклонность в достижении цели. Наверное, старею…

– Во время нашего последнего разговора вы собирались на Святую землю.

Передумали? Или решили вновь тряхнуть стариной и ринуться в бой?

– Отнюдь! Я отвоевал свое лет …дцать назад, – он подозвал официанта, заказал себе чай

с молоком и, только когда тот отошел достаточно далеко, чтобы не слышать разговора,

продолжил, – и лавры воина меня давно не прельщают. Я обещал после того, как

почувствую себя в безопасности, отдать вам имеющиеся в моем распоряжении документы.

Помните?

Как она могла забыть? Алена Соболева рассчитывала, ждала, надеялась, что эта

информация поможет открыть имена истинных властителей Южноморска. Но после

статьи о «подвигах» генерала Бирюка решила, что больше Иосиф Соломонович на связь

не выйдет. Ошибалась! Видно есть у старого законника свой интерес, скрытый от

окружающих.

Видя, что журналистка медлит с ответом, Бродник поспешил повиниться:

– Наверное, я должен просить прощения за наш последний телефонный разговор,

когда позволил себе грубости в ваш адрес. Но поймите, я был действительно напуган. Я

уже говорил вам, Аленушка: мне угрожали… Однако не стоило вести себя столь

неподобающим образом…

– Сейчас что-то изменилось? – ее мало волновали душевные терзания собеседника.

Едва ли матерого юриста подвигло на встречу с представителем прессы врожденное

чувство справедливости, но настоящую подоплеку его действий ей все равно не узнать.

Никогда. Ну, раз уж сегодня интересы совпадают, почему бы не использовать знакомство с

максимальной эффективностью.

– Конечно! – воскликнул Бродник, желая разделить свою радость. – Я завершил все

дела в этой стране, избавился от имущества в Южноморске, и в моем кармане рядом с

паспортом лежит билет в один конец до Тель-Авива. Завтра меня уже не будет на этой

грешной земле, пропитанной кровью, лицемерием и ложью. Когда-то ведь надо уйти на

покой…

– Будете со стороны взирать на то, как Россия сама себя пожирает?

– Нет, Аленушка, не Россия, – Иосиф Бродник был рассудителен и категоричен, – а

люди, в чьих преступных руках она оказалась. Только когда они уничтожат друг друга,

многострадальная держава сможет возродиться. Тогда взойдет звезда надежды. Нужно