Корпорация «Коррупция»

– При чем здесь народы Кавказа?! Вас послушать, так страшнее осетин с ингушами нет врагов на белом свете. Бесспорно, преступники есть везде, но говорить, что только кавказцы нарушают закон, по-моему, нельзя…

– Да неужели?! – докладчик театрально изумился. – Вы, верно, забыли, что при царе свободолюбивое казачество, селившееся на равнине, защищало рубежи Империи от набегов горцев? А Сталин, весьма предусмотрительно, расселил и тех и других. Так что сегодня имеем то, что имеем: вся зараза спустилась на равнину и заполонила страну…

– Не стоит вешать клеймо преступника на народ. Паршивая овца в любом стаде найдется. Ваш красноярский банк несколько лет доил именно Северный Кавказ, используя сомнительные схемы, и вас это не беспокоило. Ни чеченцы, ни кабардинцы к данному кредитному учреждению отношения не имели…

Насторожившись, Соболева нажала на кнопку покоившегося под рукой диктофона, ожидая продолжения, оглашения имен и названий, так как речь шла о неизвестной ей доселе истории, но Вацкевич точно не заметил упрека в свой адрес, продолжив с нажимом обвинять во всех тяжких этнические преступные группы.

Интонации, с которой произносился доклад, не оставляли сомнений, что это – вызов.

Только вызов не красноярской общественности или красноярских органов правопорядка, а лично полковника Вацкевича, перчатка, брошенная в зал. Он нелицеприятно прошелся по деятельности диаспор в крае, всячески покрывающих преступников, заострил внимание на неоправданной жестокости горцев, грубо отозвался о воспитании в кавказских семьях и под конец сравнил их со «стадом безмозглых баранов», явно провоцируя скандал.

Подобные форма подачи материала не то что ничего общего не имела с официальным выступлением на общественно значимом мероприятии, но и нарушала все дозволенные нормы гостеприимства. Невозможно представить, чтобы, приняв в своем доме постороннего, хозяин спокойно отнесся к ушату грязи, вылитому ему на голову. Ответ не заставил себя ждать: гвалт голосов поднялся в зале. Модератор безуспешно призывал собравшихся к спокойствию и соблюдению порядка, но продолжавшаяся словесная перепалка только разогревала настроения.

– Вы лукавите! – был самый приличный возглас.

– Ваши данные не соответствуют действительности…

– Врешь, собака!

– А вы, русские, что здесь творили?!

– Живите в своих аулах, а к нам не лезьте!

– Вырезать всех до седьмого колена!

Это был бедлам, бардак, балаган. Слово за слово, и перешли на личности, от общих вопросов к взаимным претензиям и обвинениям. Когда Вацкевич сорвался на нецензурную брань, абсолютно не воспринимая обоснованные доводы оппонентов, микрофон ему отключили, но полковник уже вошел в раж. Высокий, грузный, широкоплечий он с неожиданным проворством спрыгнул со сцены в зал, собираясь внушать свою точку зрения кулаками. Дальше все закрутилось с неимоверной скоростью, как в самых пошлых репортажах о драках в парламенте. Задетая национальная гордость малых народов требовала возмездия. Националистически настроенный полковник не готов был уступить ни пяди земли.

Кто может остановить разбушевавшихся сотрудников правоохранительных органов?

Кто сможет призвать к порядку задетых за живое горцев?

Кто позволит себе вмешаться в драку высокопоставленных чиновников?

Не став дожидаться развязки, Алена поспешила покинуть зал. В ресторане увидела Штурмина, но подходить не стала – он активно дискутировал с коллегами.

Сейчас ее больше интересовала история с неизвестным красноярским банком, упомянутым в споре. Не имеет ли он отношения к событиям, происходящим в Южноморске? Есть повод расспросить советника, но позже, когда он будет настроен отвечать на вопросы.

Лучше информаторов, чем коллеги, придумать в сложившихся условиях было сложно. Но те, на удивление, только развели руками:

– Точно, была какая-то мутная история несколько лет назад…

Никакой конкретики. Другие были настроены и вовсе скептически:

– Зачем тебе? Хочешь найти скелеты в шкафу?

Но уверенность Соболевой было не поколебать:

– Вдруг обнаружу контакты с сегодняшним днем.

На том и разошлись.

Но все события дня оказались совсем неважными, мелкими, не имеющими никакого значения для ее жизни. Для ее ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ.

…На Домбайской поляне наступало утро, окрашиваемое нежной бирюзой, одна за другой пробуждались хрустальные вершины, озаряемые солнечным светом, а внизу еще лежала сумрачная печать ночи. Поселок просыпался медленно и неохотно, будто стряхивая с себя похмелье вчерашнего вечера. А энергия солнечного дня неумолимо пробиралась в спрятанные в тени закоулки. С первыми шагами лыжников наступал новый день. День, в который все начиналось.

Перед Аленой мерцал монитор ноутбука, на котором она готовила наброски будущей статьи. Но взгляд был устремлен не на экран, а на медленно ползущие по стенам и полу языки рассвета, неумолимо вытесняющие из номера ночь. Хотя сегодня она бы предпочла, чтобы ночь продолжалась.