Корпорация «Коррупция»

– То есть мозговой центр может даже находиться за рубежом? – отрешенно спросил Лосневский: несмотря на преданность делу, перспективы бороться с международной мафией его не прельщали.

– Не совсем так. Если и существует единый центр, то скорее основная его функция – оказание финансовых услуг, – пояснил Хаджиев. – И, как меня заверили эксперты, существование такой системы невозможно без участия в ней на первых ролях представителей транснационального банковского бизнеса. Они с удовольствием окажут содействие в сокрытии незаконных средств, но чураются банального воровства, пусть и в больших масштабах. Здесь, как нигде более, прослеживается четкое разделение труда.

Они, белые воротнички, существуют на проценты, работают с деньгами, которые приносит клиент, не взирая на их происхождение. Оружие, наркотики, работорговля. Для них деньги не пахнут.

– Глобальным финансовым центром пусть занимаются те, кому положено, – чеканя каждое слово, отрезал Леднев. – А нам бы со своими пирогами разобраться!

Трель мобильного телефона прервала обсуждение. Заур Имранович извинился, молча выслушал сообщение и вышел за дверь, на ходу обронив:

– Кажется, нашлось недостающее звено.

Оставшись вдвоем, Леднев и Лосневский молча глядели друг на друга. Говорить что– либо в отсутствие начальника УФСБ было бессмысленно.

Вернулся Хаджиев спустя пять минут с блаженной улыбкой на устах. С видом победителя бросил на стол распечатанную только что фотографию.

– Я распорядился его доставить…

6

Медленно двигалась секундная стрелка настенных часов, сухими щелчками методично отсчитывая безудержное течение времени. Василий Петрович вновь взял в руки фотографию бравого сержанта: широкие скулы, острый подбородок, глубоко посаженные глаза под черными вразлет бровями и плотно сжатые губы. Знал ли этот мальчишка, многие годы назад призванный на срочную службу в Российскую Армию, как круто изменится жизнь и к какому бесславному концу приведет? Тогда, сидя перед объективом фотоаппарата, он едва ли догадывался, какие взлеты и падения придется испытать, верил, как и все молодые, что еще чуть-чуть и взойдет она, звезда пленительного счастья.

Еще чуть-чуть…

Молодость проходит с годами, и веры в будущее становится меньше. Так же вышло и с ним. Верный пес до конца был предан хозяину, а когда того вдруг не стало, пропал сам смысл существования.

В дверь постучали. Оперативник в гражданском заглянул в кабинет.

– Доставили!

Леднев в ответ кивнул головой.

– Заводи! – и посмотрел на Заура, молча сидевшего в кресле под часами. –

Поприсутствуешь?

Начальник южноморского УФСБ передернул плечами, точно очнувшись ото сна.

– Конечно. Хочу посмотреть в глаза шайтану, – но с места не сдвинулся, только закинул ногу на ногу, оставаясь сидеть фактически за спиной у задержанного.

Он вошел. Широкоплечий, с прямой спиной и гордо поднятой головой, готовый смело встретить любой вызов. Огляделся, пошевелил руками, закованными в наручники, едко ухмыльнулся и, не спрашивая разрешения, прошел через кабинет и уселся на единственный свободный стул перед Ледневым. Дождался, когда по приказу Хаджиева снимут браслеты, и только затем спросил:

– К чему этот маскарад? Стоило только позвонить, я бы явился сам, – голос звучал уверенно, ни тени волнения или страха.

– Не было уверенности, что вы благосклонно примете наше приглашение…

– Чтоб не сбежал, – коротко бросил Заур Имранович, заставив задержанного обернуться.

– Я и не собирался… – он откинулся на спинку стула, вперив взгляд в Леднева.

Физически ощутив накатившуюся на него волну неприязни, сдобренную злобным мерцанием глаз, Василий Петрович поежился. Нет, не ему предназначен этот посыл, не он является виновником бед, свалившихся на голову бывшего сержанта. Тот злится на мир, на крушение надежд, понимает, что из кабинета ему только одна дорога – в камеру. Но хорохорится, как волк показывает зубы.

– В чем меня обвиняют? Ваши орлы не потрудились объяснить…

Посмотрев на него в упор, Леднев хлестко произнес:

– В убийстве! – выдержал паузу, а затем повторил мягче, будто приглашая к беседе. –

В убийстве. Валентин Сергеевич, вы подозреваетесь в предумышленном убийстве…

Не поверив своим ушам, бывший водитель советника губернатора вскочил со стула, безумно вращая глазами. Жилы на шее вздулись, краска залила лицо.

– Сядь! – рявкнул Хаджиев, и от его голоса у присутствующих похолодело внутри.

– Присаживайтесь, Валентин Сергеевич, – не повышая тона, сказал Леднев, – разговор у нас с вами может оказаться долгим.

Поглядев по сторонам, Валентин вернулся на место, но не успокоился: синяя жилка нервно пульсировала на виске.

– Да я бы убийцу Бориса Андреевича сам бы порвал, зубами глотку бы перегрыз, – он едва сдерживал эмоции.

Василий Петрович смотрел на задержанного и охотно верил в искренность слов.

Встать на его пути означало только одно – смерть! Смерть лютую и неминуемую. Таких людей сегодня не сыщешь, Валентин – исключение из правил, герой иного времени: вассал, слепо преданный сюзерену. Если бы мог, не задумываясь отдал бы свою жизнь за жизнь патрона.