Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР

Откликаясь на массовые настроения, цензура, в частности, позволила авторам фильма вдоволь поглумиться над укоренившимися практиками связей, знакомств, блата (правда, само это слово на экран не допустили), которые были опорой социального неравенства в стране и вызывали широкое недовольство. «Одним словом, у меня столько связей, что можно с ума сойти от усталости, поддерживая их»; «Не плачь. Король — вдовец, мы и тебя пристроим», — заявляет отрицательный персонаж сказки, лесничиха в исполнении непревзойденной Фаины Раневской. «Связи связями, но совесть тоже надо иметь»; «Когда-нибудь спросят: А что вы, собственно, можете предъявить? И никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, душу — большой и сердце — справедливым»; «Ненавижу старуху лесничиху, да и дочек ее тоже. Я давно наказала бы их, но у них такие большие связи!» — так положительные герои фильма демонстрируют свое бессилие перед этими неистребимыми реальностями советской жизни. Эти «недостатки» можно осуждать, но не более.

Мы не знаем, был ли Павленко или кто-либо из его сотрудников в числе тех многих миллионов советских зрителей, кто посмотрел фильм. Однако не вызывает сомнений, что создатели УВС были не только отлично осведомлены о том, какую роль в советской действительности играют неформальные отношения и коррупция, но и сами являлись частью этой системы. Обзаведение связями с нужными людьми, умение «дружить» и давать взятки было в числе навыков, которыми члены организации вполне овладели.

Особые отношения с чиновниками, распределяющими дефицит или приставленными к правосудию, приобретение покровителей и блата — важные условия деятельности руководителей всех советских предприятий и учреждений во все периоды советской власти, включая сталинский. Однако для Павленко этот вопрос имел особую остроту. Фиктивный характер организации делал ее особенно зависимой от прочных и доверительных отношений с теми, кто распределял заказы, ресурсы, имел власть на местах.

Конечно, Павленко не нужно было изобретать велосипед и придумывать оригинальные способы взаимодействия с «нужными людьми», вызывая ненужные подозрения. Он использовал то, что лежало на поверхности и было в той или иной мере доступно всем и каждому. Связями, блатом, коррупцией Павленко и его сотрудники пользовались особенно часто: и для заключения договоров, и в решении производственных вопросов, и для приобретения ресурсов, и для сокрытия преступлений, и для получения новых фальшивых документов и оружия и т. д. Для изучения этих сторон советской жизни, имевших универсальный характер, материалы следствия и суда по делу УВС представляют немалый интерес.

Неформальные связи и коррупция в советской системе

Использование связей, блата, взятки и других подобных явлений в официальном советском дискурсе преподносилось как пережитки прошлого, неминуемо обреченные на отмирание по мере движения к светлому коммунистическому будущему. Именно по этой причине такие распространенные и характерные для советской системы явления никогда в СССР всерьез не анализировались, а упоминались лишь в своеобразных пропагандистских резервациях: на страницах сатирических изданий, в фельетонах и газетных рубриках «из зала суда».

Однако советские люди, жившие по реальным, а не вымышленным правилам, относились к протекции, блату и взяткам более чем серьезно. В разных источниках фиксируются своеобразные политические поговорки, отражавшие массовые представления о значимости злоупотреблений и коррупции в советской повседневности. «Блат выше Совнаркома», — горько шутили в народе. Известную аббревиатуру «ЗИС» (Автомобильный завод имени Сталина) расшифровывали как «знакомства и связи».

Подобные шутки не были случайными. Советские люди на каждом шагу сталкивались с необходимостью искать обходные пути для решения многочисленных проблем повседневной жизни — даже тех, которые должны были решаться чуть ли не автоматически. Блат, знакомства, угощения и взятки, обращения к спекулянтам и посредникам использовались для приобретения дефицитных товаров, список которых включал значительную часть того, что вообще можно было приобрести в советской торговле.