Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР

Дополнительные усилия требовались для получения государственного жилья или строительства собственного, для доступа к медицинскому обслуживанию, поступления в институты, приобретения путевок на курорт, удачного трудоустройства, спасения от уголовного преследования (как правило, не по политическим статьям), для получения паспортов и прописки в нужном месте. Этот перечень может быть бесконечным. Неформальные и корыстные подпорки компенсировали плохую работу формальных взаимоотношений граждан с государством и между собой, взаимоотношений, основанных на законах, правилах и обезличенных рыночных механизмах. Слабый, дефицитный рынок во всех сферах жизни порождал злоупотребления. Советская коррупция в числе прочего опиралась и на давние традиции российских бюрократических злоупотреблений, на практику кормлений, обеспечения чиновников за счет населения и т. п.[299]

По наблюдениям историков, дополнительный импульс этим процессам придала война, разрушившая судьбы и привычный быт десятков миллионов людей и породившая проблемы, связанные с эвакуацией и последующим возвращением в родные места, уничтожившая многие документы, имущество и т. д. Послевоенный голод усугубил ситуацию. В таких условиях расцвели коррупционные схемы и обслуживающие их криминальные группы.

В качестве характерного и символического примера посмотрим на дело под названием «Скорпионы» в послевоенном Ленинграде. В начале 1946 года в поле зрения отдела по борьбе с бандитизмом попал некто Карнаков, служивший центром притяжения значительной группы дельцов черного рынка и чиновников, обеспечивающих за взятки «решение вопросов»: получение квартир, освобождение от службы в армии, прекращение уголовных дел и т. д. Всего было выявлено около 700 контактов Карнакова. Материалы, необходимые для передачи в суд, были собраны на 316 фигурантов. Из них 59 человек составляли работники милиции, 47 — прокуратуры, адвокатуры и судов, 10 чиновников служили в отделах здравоохранения и социального обеспечения, семь — в жилищных органах, восемь были офицерами Ленинградского военного округа и т. д. В число полутора сотен выявленных взяткодателей входили хозяйственные работники, служащие торговли, кооперации, баз, системы общепита и т. д.[300]

Поставленные на поток коррупционные связи представляли собой лишь вершину айсберга повседневных, как относительно организованных, так и эпизодических практик обхода законов и получения нелегальных преференций. О степени их распространенности или, по крайней мере, о субъективных оценках осведомленных современников свидетельствовало письмо бывшего сотрудника органов госбезопасности, слушателя Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б) С. Арбузова. Этот пространный 34-страничный машинописный документ, своеобразную аналитическую записку, Арбузов направил Сталину в августе 1946 года. Обращение привлекло внимание руководства канцелярии вождя, было включено в перечень доложенных ему писем[301].

Арбузов обращал внимание Сталина на широкое распространение в стране взяточничества. Оно «проникло во многие поры нашей общественной жизни и приобрело форму неписаного гражданства», — говорилось в письме. Арбузов выделил девять основных сфер применения взяток. Прежде всего, по его мнению, это были органы суда и прокуратуры, где за взятки закрывали уголовные дела, выносили мягкие или оправдательные приговоры. Широкий спектр вопросов при помощи взяток решался в органах милиции — прописка, выдача пропусков, освобождение задержанных за различные преступления, сокрытие результатов обысков и инспекций хозяйственных организаций.

На уровне министерств, сообщал Арбузов, за взятки решались вопросы трудоустройства и возвращения в центральные районы эвакуированных во время войны работников, получения дефицитных материалов, успешного и быстрого утверждения бухгалтерских и других отчетов, согласования фиктивных командировок. «Взяточный ажиотаж распространен до чудовищных размеров» в транспортных организациях, утверждал автор записки. Платили за приобретение билетов и провоз безбилетных пассажиров, за возможность оставить вещи в камере хранения, за прием багажа сверх нормы и его быструю отправку, за нелегальные перевозки автомобилями пассажиров и грузов.

В медицинских учреждениях оплачивались фиктивные больничные и возможность получить место в стационаре. Работники жилищных управлений за вознаграждение помогали получить жилье или улучшить жилищные условия, за прописку и внеочередной ремонт. «Буквально во всех» учреждениях бытового обслуживания «аванс-взятка дается закройщикам-портным, сапожникам за хорошую и быструю пошивку». «Чтобы сшить платье или даже только перелицевать костюм, нужно выстоять в очереди, занимая ее еще днем, — от одной до двух ночей и не всегда с успехом. Этот дефицит в портных-закройщиках только усиливает размеры взяточничества. Надо сказать, многие из них ловко используют эту конъюнктуру. Они заметно часто „болеют“. За взятку покупают бюллетень у врачей и в это время по баснословным ценам выполняют частные заказы на дому», — разъяснял Арбузов.