Корпус

Он с хрустом выпрямился, напряг мышцы. Задвинул подальше черную кожаную папку с косыми серебристыми буквами: «Объект РС-15». Не было сил на нее смотреть. Но сколько ни отводи глаза — ничего уже не исправить.

Каким же он был идиотом, думая, что с тем делом бесповоротно покончено! Еще бы — шестнадцать лет пробежало, время, согласно банальной пословице, лечит. Ну как же, лечит оно, держи карман! Сбежал сюда, идиот и трус… А жизнь в который раз напоминает: от себя не сбежишь. Вот и расхлебывай теперь эту гнусную кашу.

Странно подумать — еще полчаса назад все было нормально. Напевая какой-то прилипчивый мотивчик, открыл он шкаф с личными делами. Пожалуй, впервые в жизни. Никогда раньше не лез — дело принципа. Избыточная информация — она ведь только искажает восприятие, и ничего больше. За все пять лет здешней работы он так и не поинтересовался предысторий объектов. Зачем она, если имеются программы, ежеминутно выдающие графики и цифровые отчеты? Зачем вся эта лирика? С него достаточно того, что отбираются объекты профессионально. Согласно разработанной методике.

И только сейчас он решил сунуть нос в пыльные бумажки. Что заставило его изменить принципам? Он сам не знал. Но сперва непонятные, глухие намеки Андреича, после столь странная беседа с Костиком… Вот и решил на всякий случай проглядеть его медицинскую карту. Может, и впрямь имеется предрасположенность к шизофрении, а программа все же дала сбой и не сигнализировала о процессе? Уж он-то не обольщается насчет надежности программ. В общем, захотелось альтернативной информации. И вот она, информация. Как дубиной по башке.

Собравшись с силами, он снова открыл зловещую папку. Да, все точно, сомневаться не приходится. Совпадения и ошибки исключены. Тот самый адрес. Та самая фотография. Те самые биографические данные. А вот и копия метрики. В графе «отец» — аккуратно вписанный Иван Петрович Сидоров. Надо же было ей кого-то сочинить. Значит, Сидоров, старательный такой Сидоров, каллиграфически точный. И лишь хвостик буквы «в» чуть сбился. Неровная такая черточка — точно царапина от перочинного ножа, который он выменял в детстве у Юрика Трофимова на коробку пистонов. Мать… Елена Григорьевна Черницина. Или просто Ленка-Черника. Его сверстница. Невысокая, темноволосая, с коричневой родинкой над левой бровью.

Она была до безумия застенчива. Она просто физически не могла обеспокоить кого-нибудь своими проблемами. В том июльском походе, с которого все и завязалось, Ленка не стала признаваться, что до крови натерла ногу. Кончилось это, понятное дело, воспалением, а она — она молчала до последнего. Выяснилось все уже в городе, когда прямо с вокзала ее увезли в районную больницу. Там она валялась две недели, и ее всей компанией навещали. Кажется, два раза. Или один. С шутками, апельсинами, неестественной веселостью отзываясь на мрачную, давящую атмосферу казенного дома.

А потом он встретил ее на улице, идя из института. Думал о всякой ерунде, в голове гулял ветер — и вдруг увидел ее, как она рассеянно шагает по другой стороне.

А вот не перейди он тогда улицу? Может, ничего бы и не случилось? Но что выросло — то выросло. И что самое пакостное — невозможно оправдаться огненной страстью, могучим порывом плоти и прочей лирической физиологией. Или физиологической лирикой. Нет, ничего такого с ним не было. Ленка, конечно, девчонка симпатичная, ласковая — но и только. Разумеется, она неглупа, начитана, можно сказать, своего круга — и это все. Все!

Тем более, уже тогда у него что-то наклевывалось с Верочкой. Что-то еще весьма зыбкое, бесформенное, словно вечерний туман — однако в тумане уже маячили некие перспективы… И все-таки дернул его черт…

Потом, когда все уже кончилось, он понял, до чего же это была глупая идея — проверять на Ленке свои мужские способности. Нечто вроде генеральной репетиции перед Верочкой. Хотя в ту минуту он не знал, что делает — просто перешел улицу.

Впрочем, не так уж часто они и встречались — и всегда у нее. Пригласить Ленку к себе было невозможно — пришлось бы выдержать удивленный взгляд отца. Тот часто видел у него Верочку и тоже, наверное, на что-то надеялся.

А Ленкина квартирка подошла как нельзя лучше. Пускай и однокомнатная, но никто не помешает — бабушка у нее всерьез и надолго слегла в больницу, а больше у Ленки никого не было. И что оказалось кстати — квартирка находилась на другом конце города, так что вероятность наткнуться на общих знакомых практически равнялась нулю. А сама Ленка не из болтливых.