Коррант

— Что?! — изумился Гаор и влепил Лутошке такую оплеуху, что тот отлетел в угол гаража и, больно шлёпнувшись спиной о стену, сполз на пол и остался так сидеть, глядя на Гаора не так даже с ужасом, как с изумлением.

Гаор подошёл и встал над ним.

— Ты мужик или кто? — угрожающе тихо спросил Гаор.

Лутошка ошалело смотрел на него.

— Запомни, — продолжил Гаор, — есть одна бабская работа, что мужику не под силу. Рожать мы не можем. А остальное всё можем. Понял?

Лутошка молча кивнул.

— Тогда вставай и делай, что сказано. Вставай, я тебе не в полную силу вдарил.

Лутошка послушно встал на ноги.

Убрав в гараже и подготовив всё на завтра, чтоб если что, обе машины хоть сейчас на выезд, а если нет, то тоже есть чем заняться, Гаор взял газету и белую бумагу, выключил свет, и они пошли через двор к рабской кухне. Лутошка, шмыгая носом, плёлся за Гаором, не смея ни жаловаться, ни, тем более, протестовать.

Как все, разувшись у входа, Гаор прошёл в свою повалушу, положил газету и бумагу на тумбочку и вернулся на кухню, где Лутошка отмывался у рукомойника. Видно, он уже пожаловался Красаве, потому что та встретила Гаора сердито поджатыми губами. Он улыбнулся ей, уже зная, что и как скажет, если зайдёт речь о том, что он избил Лутошку, хотя и не считал свою оплеуху чрезмерным наказанием.

Мылся он, как всегда, долго и тщательно, отмывая въевшиеся в ладони масло и смазку. И как всегда Большуха его не торопила.

— Чо, Лутошка, — начал, к его удивлению, Сивко, — схлопотал?

— Это за что ты его так, Рыжий? — спросил Тумак.

«Ну, как всегда, — усмехнулся про себя Гаор, — все уже всё знают».

— За дело, — спокойно ответил он. — Чтоб на всю оставшуюся жизнь запомнил.

— Дитё он, — не выдержала Красава, — тебя-то небось…

— Меня не так ещё били, — перебил он её. — Нет, Мать, кто знает, что и как там будет, всё надо уметь.

— Так, — вдруг сказал Джадд. — Много уметь — долго жить.

— Точно, — обрадовался поддержке Гаор.

— Да не об том речь, — возразила Красава. — Учиться надоть, а бить-то так зачем?

— Мастер завсегда с-под-руки учит, — заступился за Гаора и Тумак.

— Не нами заведено, — кивнула Нянька, — не нам и менять.

И Красава замолчала, ограничившись тем, что всё мясо из своей миски выбрала и Лутошке переложила.

После ужина Гаор сходил в повалушу за белой бумагой, ножом и мешочком, в котором по-солдатски держал нитки и иголку, и сел к общему столу мастерить тетрадь и прописи. Мужики, оставшиеся за столом покурить и потрепаться, переглянулись. Удивились и пристраивавшиеся тут же с разным хозяйственным рукоделием женщины.

— Ух, ты, — высказался за всех Тумак. — Это чего ж такое?

— Тетрадь будет, — весело ответил Гаор. — Буду Лутошку грамоте учить.

Его заявление вызвало недоумённую и даже чуть испуганную тишину.

— Это как? — наконец выговорил Сизарь.

— А просто, — ответил Гаор.

Он говорил, не поднимая головы, сшивая нарезанные листы в тетрадь, будто это так, пустяк, лёгкий трёп.

— Раз его мне подручным дали, так чего ж нет?

— Ну, машина ладноть, — с сомнением сказала Балуша, — а энто-то зачем?

Гаор поднял голову и улыбнулся.

— А чтоб если до торгов дойдёт, чтоб у Лутошки первая категория была.

И снова тишина. Гаор вернулся к работе и стал сшивать вторую тетрадь.

— У тебя-то… какая? — спросил Тумак.

— Полная первая, — ответил Гаор, — а у тебя?

Тумак кивнул.

— Один-один-три. Меня, я помню, по ней продавали. И чо, любого выучить можешь?

— Грамоте? — уточнил Гаор. И пожал плечами. — Не знаю. Пока у Сторрама был, троих, да, троих точно, обучил. Но там без этого работать тяжело. Нужно на контейнерах надписи читать, индексы разбирать…

— Ну, Лутошка, — пыхнул дымом Чубарь, — свезло тебе. Будешь с первой категорией, тебя хозяин поберегёт, она дорогая.

— Ну, разве так, — вздохнула Красава, зашивавшая рубашку Сизаря. — Ты только не бей уж его так. Помороки отобьёшь, куды он тогда…

Этого слова Гаор не знал, но об общем смысле догадался и весело ответил.

— Дурить не будет, так не за что станет.

Лутошка вздохнул так горестно, что остальные рассмеялись. А Нянька как припечатала.

— Раз на пользу, так и давай.

Сшив тетради, Гаор вспомнил, что не захватил ручку из гаража, и досадливо ругнувшись, встал из-за стола.

— Ты это куды на ночь глядя намылился? — сразу спросила Нянька.

— За ручкой в гараж схожу, Старшая Мать, — ответил Гаор, натягивая на босу ногу сапоги.

Ночные хождения по двору не запрещались, но не одобрялись, как уже давно заметил Гаор. На ночь их, как в казарме, не запирали, ну так и наглеть нечего.

— По-быстрому давай, — нехотя разрешила Нянька.

Вместе с Гаором вышел и Джадд, который спал не со всеми, а в своём сарайчике, где у него стояла маленькая печка.

— Не мёрзнешь там? — спросил у него как-то Гаор.

Джадд мотнул в ответ головой и после паузы ответил:

— Своё нет холодно. Своё хорошо.

Гаор тогда понимающе кивнул. Отдельное жилье, своё и только своё — это, конечно, хорошо, но в гараж переселяться — это тоже дураком надо быть.