Коррант

— Со всеми попрощался? — весело спросил он.

— Ага, — так же весело ответил мальчишка, обхватывая его за шею.

— Тогда поехали?

— Поехали! — радостно заорал мальчишка, размахивая обеими руками в прощальном приветствии. — Всем прощайте, я уехал!

Гаор включил мотор и, когда хозяин с мальчишкой на руках сел в кабину, мягко стронул фургон. Медленно, потому что детвора продолжала бегать и прыгать вокруг машины, он проехал по единственной улице Клумбочки.

Мальчишка вертелся на коленях Ридурга, махал в окно приятелям и знакомым и трещал без умолку, что у мамы теперь будет другой маленький, и отец другого маленького уже приезжал к ним, и сказал ему, что он уже большой, женить пора, и как здорово, что они едут на такой большой машине, и что он хотел оставить свои старые игрушки для другого маленького, а отец другого маленького сказал, что он сам всё привезёт, и мама сказала, чтобы он всё забирал, и как здорово, что он теперь не один, а с братиком и сёстрами… Хозяин от души хохотал над его трескотнёй.

Когда они выехали из Клумбочки, Гаор прибавил скорость.

— Домой, — распорядился хозяин, — и не лихачь, понял?

— Да, хозяин, — ответил Гаор, плавно входя в поворот.

Мальчишка ещё немного поболтал и вдруг сразу, будто его выключили, заснул. Ридург негромко рассмеялся, усаживаясь поудобнее и укладывая сына у себя на коленях.

— Кончилась моя спокойная жизнь. Этот всем жару даст, никому мало не покажется. Гриданг за ним будет, как за каменной стеной. Тихим быть нельзя, стопчут, пройдут по тебе и под ноги не посмотрят.

Гаор угрюмо молчал, но его молчания не замечали.

Небо быстро затягивали тучи, заметно потемнело, и Гаор включил фары.

— Ты поаккуратнее, — тихо сказал Ридург.

— Да, хозяин, — механически откликнулся Гаор.

Все его силы уходили сейчас на тщательно, упорно загоняемую вглубь, чтоб и случайно не вырвалась, ненависть к этому мальчишке. Мальчишка не виноват, что у него нормальный отец, а не сволочь вроде Яржанга Юрденала. Родителей не выбирают. И он не выбирал, и к матери… нет, у него к матери нет и не может быть претензий, она всё сделала для него, даже, как ему ещё тогда в самые его первые рабские дни у Сторрама сказали матери: «Отмолила тебя матерь твоя». Он уже знает, что это значит. И во всех его бедах виноват только один человек, генерал спецвойск Яржанг Юрденал, отцеубийца, братоубийца и, да, сыноубийца, потому что то, что генерал сделал с ним, это тоже убийство. А Братец, Гарвингжайгл Юрденал… да, слизняк, дурак, сволочь, как угодно, но заявление в Ведомство Юстиции писал отец. Брат брата рабом не делает. Гарвингжайгла и слушать никто бы не стал. Отец — полный хозяин над бастардом… как над рабом? Так что, бастард — это раб? Только не купленный, а рождённый? А использование и содержание раба определяет хозяин. А у бастарда отец? Как хочет, так и содержит, чему хочет, тому и учит. А, сам себе не ври, ты ведь всегда знал это, тебе ещё Сержант объяснял, кто ты и какие у тебя обязанности перед отцом и родом, а прав нет. Чего же ты сейчас изумляешься? Целку строишь. Ни раб хозяина, ни бастард отца не выбирают. Кому-то везёт, а кому-то и нет. Вот и всё.

— О чём мечтаешь? — ворвался вдруг голос хозяина.

Гаор вздрогнул и сообразил, что его о чём-то спрашивают и, похоже, не в первый раз.

— Да, хозяин?

— Размечтался о чём, говорю.

— Так, хозяин, — неопределенно ответил Гаор, надеясь, что вопрос был риторическим и его ответа не требуется.

Но хозяину хотелось поговорить.

— Ты ведь тоже бастард, так?

— Да, хозяин, — глухо ответил Гаор.

«Не касался бы ты этого, ну чего ты лезешь?» — мысленно попросил Гаор.

— А тебя как забирали? — вдруг с живым интересом спросил хозяин.

Гаор крепко выругался про себя, лицо его дёрнула мгновенная гримаса ненависти.

— Очень просто, — он забыл добавить положенное обращение, но Ридург словно не заметил этого: таким был сейчас его подчеркнуто спокойный, до равнодушия голос. — Приехала военная машина. Два автоматчика взяли улицу под прицел. Я не успел убежать. Мать вышла на крыльцо. Из машины вышел отец. Сказал всё, что положено, швырнул матери в грудь карточку и гемы, две купюры, автоматчик меня поймал и запихнул в машину. И меня увезли. И всё.

— И всё? — с какой-то странной интонацией переспросил Ридург.

— Что же ещё? — пожал плечами Гаор. — Для начала, как и положено, меня избили. Чтобы не кричал, не плакал и не звал мать, — и жёстко повторил, исключая дальнейшие вопросы. — Всё.

Он уже настолько справился с собой, что дерзил, не прибавляя положенного обращения, вполне сознательно, напрашиваясь, нарываясь на удар или обещание «горячих». Пусть бьёт, на то и хозяин, но тогда прекратится этот ненужный напрасный разговор.