Корректировка 2 (СИ)

Чистый звук печальной трубы, пустынный зов саксофона. Парень с контрабасом с идиотскими баками на бледном лице, вел себя, как положено джазовому контрабасисту: где надо дергал струну, где надо отбивал такт ногой или сгибался в показном экстазе, отдавая поклон струне. Ударник извиваясь как эпилептик, лупил по свои барабанам и тарелкам, а пианист выглядел упоровшимся в край, но играл как бог.

«Цыганочку, цыганочку спой!» — загоношилсь люди.

— Под вашу ответственность! — весело сказала Элла. — И-и-и, начинаем! Ой, мама — мама — мама, люблю цыгана Яна. Ой знайте, знайте дети, что есть любовь на свете…

Настало время экспромтов.

Оглядевшись, я увидел благообразную седовласую старушку с корзиной цветов. Она бродила среди столиков и приставала к мужчинам, которые были в компании с дамами, втюхивая свой товар. Те в основном отнекивались — цветы шли по двойному тарифу.

Меня она по понятным причинам игнорировала. Для кого мне покупать цветы, не для двух же марамоек за соседним столиком.

Тогда я сам подошел и за полтинник забрал оставшиеся розы вместе с корзинкой. Еще через несколько секунд, я оказался возле Эллы и поставил корзинку возле её ног.

Девушка глянула на меня благосклонно.

— Хотите, юноша, чтобы я спела для вам песню? — своим глубоким с хрипотцой голосом спросила она.

— Просто мечтаю! Что-нибудь лирическое.

Как зовут молодого человека? — поинтересовалась она, поднеся букет к самому лицу, и не сводя с меня ласковых бархатных глаз.

— Григорий, — ответил я.

— Местный?

— Приезжий… из Ленинграда.

— А эта песня исполняется для Григория, нашего дорогого гостя из города на Неве! — объявила на весь зал Элла.

Оркестр грянул: «Что стоишь качаясь, тонкая рябина, головой склоняясь, до самого тына…»

Я понял, кого она мне напоминает внешне — Вику Цыганову — та тоже прекрасно исполняла эту песню в наше время и голос у них был очень схожий.

Теперь оставалось дождаться паузы в выступлении и пригласить Эллу потанцевать. Я почему-то верил, что она согласится. Я был воодушевлен.

И тут только я заметил, что за моим столиком кто-то сидит. Вернее, сперва заметил удивленные взгляды шлёндр с соседнего столика. Почему я туда смотрел? Просто по доброте душевной, собирался их угостить. Куда мне столько фруктов, тем более я их и не люблю. Да и шампанского, бутылка почти полная, Лейла выпила, дай бог, один бокал.

Развалившись на стуле и закинув ногу на ногу, сидела Ева с бокалом шампанского в руке. Огненные волосы, греческий профиль, божественная фигура и золотистое вечернее платье с разрезом от самого не балуй.

Марамойки не могли взять в толк — только что ушла одна красотка и вдруг, откуда не возьмись, появилась другая, еще краше. Что он себе позволяет, этот приезжий?

— Я здесь, — предупредила Ева мой вопрос, — чтобы предостеречь тебя от необдуманных решений. Ты, верно, запал на эту певичку? Оставь. Знаешь, кто она?

— Ну, и кто? — вяло поинтересовался я.

— Народная молва утверждает, что Элла Самуиловна Шнеерзон, пассия самого Муслима Магомаева. А его здесь боготворят. Видишь, никто, кроме тебя не пытаеться к ней клеится. Смекаешь, чем это грозит?

— Блин, — сказал я, — мне грустно. Я одинок…

— Одинок? А как же я? — она положила свою узкую кисть на мою руку.

Её ладонь была такой теплой и мягкой, что я затупил на пару секунд и лишь потом вырвал руку и отодвинулся.

— Давай без своих манипуляций!

— Ты меня боишься? — с грустью сказала Ева, убирая руки со стола.

— Просто не хочу, чтоб ты шарилась у меня в голове.

— Да в твоей голове, кто только не пошарился. Пойми дурачок, зачем тебе эти глупые, ограниченные женские существа? Я смогу заменить их всех.

— Хм… — усмехнулся я. — Зачем мне женские существа, это понятно… гормоны-феромоны — инстинкт продолжения рода. А вот зачем тебе их заменять, ни разу не ясно — ты ведь даже не человек.

— А ты — человек? С чего ты это взял? Знаешь, чему я удивляюсь? Какой кретин придумал поставить тебя на эту миссию? Ладно, — махнула она рукой, — не будем разводить дискуссий на ночь глядя. Рекомендую тебе идти спать.

— Иди ты сама, со своей рекомендацией!

Обиделась она или нет (думаю, обиделась), но через секунду её не стало, а шалавы с соседнего столика снова захлопали глазами — куда-то делась очередная красотка, не оставив видимых следов.

А я позвал их к себе за столик. Похоже они только этого и ждали, потому что упорно отфутболивали домогательства потенциальных кавалеров. Углублять отношения с Эллой мне почему-то расхотелось. Не из-за Муслима, конечно, Магомаева. А просто так.

Глава 9

Мы выпивали и закусывали. Вернее, они выпивали и закусывали, а я просто выпивал. На наш столик потянулись деликатесы: осетрина, черная и красная икра, балыки и мидии и еще непонятно что. По-моему, девки заказывали всё меню подряд. И пили, пили, пили… Лопнуть они что ли собрались?

Вокруг нашего столика суетились какие-то посторонние люди. Жрали-пили, жали руки, представлялись, я их тут же забывал. Опять выпивали, опять закусывали. Опять исчезали.

В какой-то момент я оказался лицом к лицу с Эллой. Девушка погладила меня по щеке и сказала: