Корректировка

Решившись, я попробовал надеть браслет на правую руку (так было сказано). Он легко растянулся на кисти и снова сжался на запястье, кожа даже не почувствовала прикосновения. Сперва ничего не происходило, а потом… материал, из которого сделан браслет на глазах стал терять цвет, становится прозрачным, словно истаивать, через некоторое время исчез совсем. Что за притча?

Я поднес его к глазам и… ничего не увидел. Дотронулся до запястья — браслет был на месте, по-прежнему теплый, выпуклый, неотличимый на ощупь от тела и прозрачный до невидимости. Попробовал снять его и не смог. Браслет словно прирос к руке, стал ее частью, только недоступной для глаз. Странное дело, меня это совершенно не обеспокоило — ну браслет, ну прирос — значит так и надо.

* * *

Ого, какая!

По дорожке вдоль липовой аллеи, грациозно покачивая бедрами, к моей лавочки неспешно приближалась изумительная девушка. Все в ней было хорошо. Бывают же такие распрекрасные рыжие девицы, умопомрачительной красоты и недоступности. С другой стороны, они только в ранней юности такие, а потом быстро теряют привлекательность. Но этой еще далеко до утери. Ой, как далеко…

Зато сама она все ближе ко мне. С сожалением подумал, что со мной больше нет, прекрасных очков, способных затемняться по команде, а природная скромность не позволяет пялиться на красотку совсем уж пристально. Вот сейчас пройдет мимо и что, забыть про неё?

— Привет! — сказала красотка.

Я сперва не понял, что это относится к моей персоне и даже обернулся посмотреть, не стоит ли кто-нибудь у меня за спиной. Никого там не была, тем не менее, я глупо спросил:

— Это вы мне?

Она изобразила лицом удивление и картинно огляделась.

— Нет, блин, Пушкину. Ну, а кому еще?

Я, понятное дело, согласился, что некому.

— Привет! Мы знакомы? — спросил, теперь уже откровенно разглядывая девушку. Загорелая. Одета, черт знает во что. В смысле, мало во что — короткий джинсовый сарафанчик, едва прикрывающий попу и грудь, на голое, блин, тело. Хрупкие плечи, изящные руки с тонкими запястьями унизанными всякими браслетиками и цепочками, колечками на длинных пальцах. Ноги какие-то бесконечные и безупречные по форме, словно вырезаны искусным скульптором. Каблуками их точно удлинять не надо, поэтому обута в легкомысленные шлепки без задника. На обеих узких щиколотках золотые цепочки. Прямой сарафан скрывал талию, но я, почему-то был уверен, с этим тоже полный порядок. А прическа… это восхитительное, слегка растрепанное облако цвета каленой меди. Под задорной челкой большие глаза в пушистых ресницах, а в глазах, как в песне — неба синь. Аккуратный прямой носик, красиво изогнутые скулы, чуть-чуть острый подбородок, в меру оттопыренные губки. На длинной шее в несколько рядов нитка оранжево-красных сердоликовых бус, чудно гармонирующих с волосами.

— Нет, Феликс, — сказала красна девица, — до сих мы не были знакомы, — и добавила лукаво, — но теперь я ужасно хочу с тобой познакомиться! Жорж передает тебе привет.

Я худею, дорогая редакция! Вот, это поворот!

— Так это ты… вы… мой новый помощник… помощница? — от удивления я даже стал заикаться.

Она обворожительно улыбнулась.

— Понятие «помощник» подразумевает подчиненное положение. Я твой новый подельник, пособник, соратник, партнер. Разреши присесть?

Голос у нее был бархатный, певучий, не низкий не высокий. Без противных модуляций с повышением в конце фраз, как нынче принято у молодежи. Таким, малых детишек баюкать. Я аж заслушался и не сразу ответил. А она стояла и ждала, чуть склонив голову набок.

— Конечно, конечно, мадмуазель, — наконец, спохватился я будьте так любезны, — даже подвинулся, хотя места на лавке было полно, но она все равно приземлила (прилавчила) свою попу в непосредственной близости от моей. На меня вкусно пахнуло тонким парфюмом.

Надо сказать, что в общем-то я был не против подобной замены, страхолюдному рыжему Жоржу, такой вот Хозяйкой медной горы. Но… Что, смущало меня? Томности в облике медноволосой девицы, было многовато. Движения плавные. Взгляд отрешенный, этакий неземной. Таким взглядом не смотрят в суть вещей. Такой взгляд обычно прикрывает отсутствие мыслительной деятельности под гладким лобиком. Да и откуда бы взяться подобной деятельности у такой юной и столь привлекательной женской особи.

— Легкомысленно выгляжу? — понимающе усмехнулась девица.

— Ну… э-э… — замялся я. — Просто не ожидал, что мой новый помощник… в смысле — соратник, окажется девушкой таких выдающихся внешних данных.

— Что ж поделать, такой меня создал мой творец, по образу и подобию своей первой любви. Романтичный был парнишка. В память о нем я решила не менять свою внешность. Но ты не волнуйся, мы отлично поладим. Образ не всегда верно отражает суть.

Так… в этой фразе напрягло абсолютно всё: «создал», «решила не менять», «в память о нем».

— В память? Что с ним случилось?

— Его убили.

Сказано это было безмятежным тоном.

Зашибись помощничек.

— Убили?

— Ты хочешь спросить, где в это время была я?

Она что, мои мысли читает?