Коррекция

— И отец согласился? — удивилась Светлана. — Его рисовали многие, но почти все по фотографиям. Он ужасно не любит позировать даже фотографам.

— Хорошему художнику не нужно долго позировать, — сказала Лида. — Главное для него — это понять характер, суть человека, а для остального делаются несколько эскизов. Муж у меня позировал всего час. Правда, портрет я рисую уже месяц. Фактически почти закончила, остались детали.

— Покажете? — неожиданно для себя спросила Светлана.

— Пойдемте, — поднялась со скамейки Лида. — Для меня общение с новым человеком — это подарок судьбы. Сижу на этой даче уже полтора месяца и не общаюсь ни с кем, кроме мужа и Лаврентия. Охранники не в счет: мне с ними не о чем говорить.

— А как вы относитесь к Берии? — заинтересовалась Светлана.

— Мужу он неприятен, — засмеялась Лида. — Но это и понятно: кому понравится мужчина, влюбленный в твою жену! А мне его жалко. Рядом со Сталиным ангелов нет, но Лаврентий сохранил остатки порядочности. Правда, он их запрятал поглубже, потому что так проще жить. А я не из тех дур, которым нравится пленять мужчин и разбивать им сердца. Красота должна дарить радость, а не причинять страдания. Ладно, пойдемте, пока не разлетались комары. Покажу вам картину и пойдем ужинать.

Портрет Алексея Светлане понравился. Самохин смотрел немного сверху вниз с такой любовью и нежностью, с какой на нее саму никто никогда не смотрел. Внезапно стало так тоскливо, что на глаза навернулись слезы.

— Это он так смотрит на вас? — дрогнувшим голосом спросила она. — Вы счастливая! А у меня ничего такого не было. Один раз влюбилась, когда еще училась в десятом классе, в одного еврея лет на двадцать старше. Отец евреев вообще не любит, а здесь прямо сбесился. Схватил меня за руку, подтащил к зеркалу и кричит, мол, смотри, дура, нужна ты ему такая, когда вокруг него вьются артистки? Ему не ты, ему я нужен! Конечно же, он был прав. Позже вышла замуж за другого, родила сына и разошлась. Вот и вся личная жизнь.

— Все еще у вас будет! — обняла ее Лида. — Вам ведь немногим больше двадцати. Разве это возраст? Ладно, уже семь, пора ужинать.

— Отец в это время еще только обедает. Совершенно ненормальный образ жизни. И что-то говорить совершенно бесполезно. Я обещала поесть с ним, но, наверное, поужинаю с вами. Вы где питаетесь, в малой столовой?

— Да, — ответил подошедший к женщинам Алексей. — И сами себя обслуживаем. Когда Берия первый раз пришел вместе с нами с подносом к поварихам, у них чуть не случился удар.

— Представляю, — засмеялась Светлана. — С его замашками и стать с подносом на раздачу! Крепко же вы его зацепили, не думала, что он на такое способен.

— И что ты думаешь делать? — спросил Маленков Молотова.

Они никогда не были друзьями, но помимо работы общались и дома, поскольку жили в одном подъезде дома на улице Грановского, только на разных этажах. Вот и сейчас Маленков, вернувшись из Кремля и поужинав, спустился на этаж поговорить с Вячеславом. Обычно домой возвращались поздно, сегодня их отвезли на пару часов раньше.

— А у нас есть выбор? — вопросом на вопрос ответил Молотов. — Коба уже все за нас решил. Собрать пленум не получится, а на съезд, который будет уже после чистки, соберутся новые люди. Догадываешься, какие решения будут приняты? Сам-то что думаешь?

— Я в принципе не против чистки, — начал Маленков. — Особенно если пустить кровь тем, кто сам в ней вымазан с головы до ног. Я узнал у Берии, кого взяли. На каждом тысяч по десять смертей. Коба припомнит им, как его приперли к стене и заставляли подписывать списки. Но ведь это только начало! Таких еще наберется немало, просто хвосты у них покороче. И только этим он не ограничится! А если начнем чистить тех, у кого есть упущения в работе или подпорчен моральный облик… Под это дело можно подвести любого! Он нас всех потому и успокоил, мол, к вам нет претензий, работайте спокойно. Сейчас нет, потом могут появиться. Нас с тобой он поставил перед фактом, но удивлены были не все. Некоторых предупредили, и я знаю, чья это работа.

— Понятно, что все подготовил Лаврентий, — согласился Молотов. — Кажется, Коба определился с преемником. А нас с тобой или уже списали, или могут это сделать в любой момент.

— Абакумова просто отправили на понижение, — сказал Маленков. — И Булганина только лишили министерского поста. Для тех, кого будут вычищать, мы с тобой люди Сталина, поэтому при победе его противников разговор с нами будет короткий. И открыто противиться мы не можем. Он все точно рассчитал. Зачем нас убирать, когда можно заставить делать дело? Молодые у него есть, но пока еще у них прорежутся зубы! Я вижу только один выход — помогать Лаврентию, доказав тем самым свою лояльность. Иначе разделим судьбу Никиты.

— Думаешь, его убрали? — спросил Молотов.