Корреспондент Рива Блюм (СИ)

Путь коллежского секретаря Александра Ивановича Коновалова лежал от Арбата к Никольской. Не то, чтобы далековато, но для ноябрьской Москвы не слишком приятная прогулка. Однако Коновалов не стал вызывать к подъезду своего дома прекрасный новый семидесятипятисильный "ролльс-ройс", типа "Сильвер Гоуст ту" -"Серебряный Дух-2", двумя неделями назад доставленный из Англии через Архангельск. Жаль, что нельзя отправляться на встречу с британским агентом на 'ролльс-ройсе'- его латунные ручки, петли, рожки сигналов, маленькие фонарики у лобового стекла всегда так весело блестели, начищенные старательным шофером. Тончайшая замша подушек была готова принять в свое лоно седока. Мягкость сидений удачно сочеталась с двойными рессорами задней оси, создававшими поистине королевский комфорт. Александр Иванович потому и заказал себе такой автомобиль, что знал - британское королевское семейство пользуется только произведениями фабрики компаньонов Ролльса и Ройса. И он не прогадал. Авто было действительно чудом британской техники. Впрочем, и дороговизны. Одно только шасси стоило около тысячи восьмисот фунтов стерлингов - состояние. Кузов-седан, выполненный за особую цену лучшим каретником Манчестера Джозефом Кокшутом, работавшим на Роллса и Ройса, настоящее произведение искусства.

Коновалов и таксомотор не взял, пошел пешком. Миновал он Арбат, Знаменку, ворота с прорезными бойницами проездной Кутафьи башни, белеющей, точно шатер без крыши, остановился у перил моста через Александровский сад и засмотрелся на него. Это позволило ему уйти от тревог сегодняшнего дня. Внизу темнели голые аллеи сада. Сбоку на горе уходил в небо бельведер Румянцевской публичной библиотеки с ее стройными павильонами, точно повисший в воздухе над обрывом. Чуть слышно доносилась езда по оголяющейся мостовой...

Коновалов прошел в Александровский парк и пошел дальше, Справа сухо и однообразно желтел корпус Арсенала, слева белели корпуса Московского военно-топографического училища*. Гул соборных колоколов разливался тонкою заунывною струей. Он скорыми шагами прошел сад, вышел за ограду, повернул вправо, миновал здание Земского приказа*,поднялся на Красную площадь.

Возле Иверской у Воскресенских ворот готовили справлять торжество - 'Московский' трактир праздновал открытие своей новой залы. В самом начале Никольской улицы, на том месте, где еще три года назад доживало свой век длинное двухэтажное желтое здание старых присутственных мест, высилась теперь четырехэтажная громадина- глыба кирпича, еще не получившая штукатурки, тяжелая, лишенная стиля, построенная для еды и попоек, бесконечного питья чаю, трескотни дансинга. Над третьим этажом левой половины дома блестела синяя вывеска с аршинными буквами: "Ресторан".

Вот его-то и готовились открывать. Коновалов уже успел побывать там двумя днями ранее, на 'предварительном открытии', по частному приглашению хозяев ресторана, с коими время от времени проворачивал интересные 'гешефты'. Как не отнекивался, как не хотел идти в очередное купеческое бахвальство, а пришлось пойти. За владельцами-сплошь старомосковские купеческие фамилии, а за фамилиями-вековые традиции. Нельзя не 'уважить'. Кто хозяйничает в городе? Кто распоряжается бюджетом? Купцы...Они занимают первые места в городском представительстве. Время прежних Титов Титычей кануло. Миллионные фирмы передаются из рода в род. Какое громадное влияние в скором будущем! Судьба населения в пять, десять, тридцать тысяч рабочих зависит от одного человека. И человек этот - не помещик, не титулованный барин, а коммерции советник или просто купец первой гильдии, крестит лоб двумя перстами. А дети его проживают в Ницце, в Париже, в Трувилле, кутят с наследными принцами, прикармливают разных упраздненных князьков. Жены их все выписывают не иначе как от Ворта. А дома, обстановка, картины, целые музеи, виллы...Шопен и Шуман, Чайковский и Рубинштейн - все это их обыкновенное menu. Так и тут, в ресторане...Залы - в два света, под белый мрамор, с темно-красными диванами. Длинный коридор с кабинетами с отделением под свадьбы и вечеринки, с нишей для музыкантов. Чугунная лестница, вешалки обширной швейцарской - со служителями в сибирках и высоких сапогах...