Корреспонденции из Сибири

Наконец, мне остается сказать еще несколько слов о телеграфе, устройство которого в 1865 г. доставило заработки казакам и положительно избавило от голода многие семьи, так как вместо денег они получали хлеб в уплату за работу или сейчас же по получении денег покупали хлеб в Казакевичевой. Население на Уссури простирается на 450 верст от устья, и на всем этом протяжении зимой, весной и летом 1865 г. проводилась по подряду телеграфная линия. Плата за версту назначалась от 30 до 50 р., так что уссурийское казачество получило за проведение телеграфа по Уссури около 18 000 р. За эти деньги нужно было сделать просеку в 5 саж., расчистить ее от валежника и поставить столбы. Плата распределялась сообразно с трудностями, представлявшимися местностью, и желавших взять подряд было столько, что казаки охотно взялись бы за ту же цену вести второй телеграф рядом с первым, так как телеграфные работы положительно избавили их от неизбежной в 1865 г. голодовки. Обыкновенно хозяева делили участок (от станицы до станицы) сообразно с количеством скота, и многим доставалось не более как по полуверсте. Нужно отдать честь уссурийскому казачеству, что хотя оно исполнило работы в срок — летом 1865-го года, но исполнило ее довольно плохо: большая часть столбов сделана из осинника, на поворотах они не подперты боковыми подставками, вследствие чего гнутся они от тяжести проволоки, тем более что грунт довольно слаб, или же подперты полуторадюймовыми палками. В болотистых местностях, когда болота оттаяли, столбы еще более стали гнуться, хотя ямы и выкладывались, кажется, дерном. Вообще телеграфному начальству придется много еще позаняться уссурийским телеграфом, чтобы действие его могло быть более непрерывно, чем действие амурского телеграфа. А этот еще доныне действует очень неаккуратно: постоянно портится и доныне еще не соединен с Николаевском[120], благодаря затеям — 27-саженной мачте, которую хотели и не могут поставить до настоящего времени. Главная причина порчи телеграфа, как я убеждался на просеке, будет заключаться в том, что просека слишком узка, — 5 сажень. Деревья, падающие вследствие бурь, рвут проволоку, и в сентябре 1865 года, когда проволока только что была натянута, она уже во многих местах порвалась. Наконец, если в подобных вопросах может иметь значение мнение неспециалиста, то прибавлю, что местами проволока слишком туго натянута, и судя по тому, что она бывала вытянута почти в струну даже в начале октября, я решаюсь высказать предположение, что она не будет выдерживать морозов, или сильно гнуть самые столбы на поворотах[121]. Во всяком случае важный шаг уже сделан, и расширение просеки, а равно и поправки могут быть сделаны впоследствии: в начале октября по всей Уссури была натянута проволока; на станицах и полустаницах были развезены аппараты, только не было еще служащих.

Таким образом, вот еще заработок, как нельзя более кстати явившийся в подмогу казачеству и давший батальону около 1000 руб. Но это заработки не постоянные, и в будущем году их не будет. Впрочем, надобно сказать, что от телеграфа в 1865 году пострадало земледелие: нужда в хлебе, именно весной — заставляла предпочесть телеграфные работы полевым.

Упоминать ли еще о некоторых мелочных заработках, существующих в той или другой станице? Например, иногда добывается мед диких пчел, которым угощают проезжего почти во всякой станице; но безрассудность и жадность казаков скоро истребит последних пчел, пчеловодства же не существует, несмотря на все естественные удобства, — и за Байкалом оно прививалось довольно плохо, вследствие незнания и неопрятности, свойственной казакам, а тут к тому же и некогда, а то пчеловодство могло бы быть выгодным промыслом там, где восковые свечи везутся из Томска и воск продается по 80 к. фунт (мед 25 к. в Казакевичевой; сахар американский, сырой и плохо рафинированный, по 45 и 50 к. фунт).

Кроме того, в одной из станиц добывается еще жерновой камень и приготовляются жернова для ручных мельниц, находящихся во всеобщем употреблении по Уссури. Вообще устройство мельниц не удается казакам: за Байкалом устраиваются в горных странах мутовки с вертикальным валом у водяного колеса; но мелют очень мало, притом лишь несколько месяцев в году: ручьи летом даже иногда пересыхают. Водяные мельницы очень редко употребляются, ветряных вовсе почти нет, особенно у казаков. В луговых странах, где много скота, устраиваются конные мельницы, но, к сожалению, умения слишком мало, и они все довольно плохи. Но большая часть хлеба превращается в муку с помощью ручных мельниц, так как помол стоит довольно дорого. То же самое и на Амуре и на Уссури, с тою только разницей, что на Амуре, например, во 2-м конном полку, расположенном вниз от Благовещенска до Малого Хингана (Доуссэ-алин), появились две ветряные мельницы (так как хлеба теперь получается много, а молоть негде), и, наконец, расплодилось много конных мельниц, употреблявшихся казаками и за Байкалом, а на Уссури ни тех, ни других нет и преобладают ручные.