Корсар

— Это ещё что за бред ты сейчас придумала? — поднимаю её подбородок и заставляю в глаза смотреть. Может быть, хоть так получится её вразумить. — Ты же девочка, девочки ведь любят всё это шмоточное дерьмо. Примерки, новые тряпки. Ну? Что не так, а?

— А я не люблю! — заявляет упрямо и упорно отводит взгляд, не поймаешь. — Терпеть не могу. Я ненормальная девочка, вот.

— И не пойдёшь, значит? — спрашиваю ласково, но Ева непреклонна.

— Не пойду.

Ну вот что с ней делать?

— Ты не хочешь, чтобы я деньги на тебя тратил, что ли? — догадываюсь, и в знак моей правоты щёки Евы вспыхивают румянцем.

Молчит, и эта тишина красноречивее всяких слов. Ну вот, что за человек такой?! Другая бы бежала впереди меня, хватала в охапку всё, что только можно, мне бы оставалось отсчитывать нал на кассе. Но, мать их, Ева меня снова удивляет.

— Ева, послушай меня, — начинаю, поглаживая большим пальцем острый подбородок. — Очень внимательно, потому что второй раз повторять всё это не буду. Ты моя женщина, усвоила? Полностью моя, пока я не сдохну. Всё, что я зарабатываю, я складываю в сейф и пропиваю, потому что мне ни хрена не нужно в этой жизни. Я покупаю мотоциклы, снова бухло, плачу налоговой и ментам. А больше мне и некуда их тратить. Ну куртку новую куплю, с защитой или без, снова мотоцикл. В ресторане просажу...

— Вот и трать на себя.

— Нет, ты ничего так и не поняла. — Наматываю рыжие пряди на кулак, фиксирую её затылок и прислоняюсь лбом к её. — Я люблю тебя, и я хочу на тебя тратить эти грёбаные бабки. Нахер они мне сдались, а? Копятся там, копятся, пылятся. Пошли, купим тебе что-нибудь. Что угодно, но только позволь о себе позаботиться. А то пойду ведь, куплю бутылку Джек Дэниэлса и нажрусь в сопли.

— Шантажист.

— Ну а если с тобой по-другому нельзя? Приходится выкручиваться, а в моём возрасте это лишний стресс.

— Дурак, — смеётся и целует меня в щёку. — Ладно, пошли, купим какой-нибудь купальник. Только самый недорогой! — назидательно поднимает палец вверх и смотрит на меня, указывая им в небо.

* * *

— Ты же обещал, только купальник, — жалобно говорит Ева мне на ухо, озираясь на улыбчивую продавщицу, что держится от нас на почтительном расстоянии, но, тем ни менее, готова по первому зову ринуться помогать определиться с выбором.

Её навязчивое внимание бесит, но будь я один, да пару недель назад, точно бы реагировал по-другому. Сейчас же… Нет, с появлением Евы я не перестал замечать красивых баб вокруг, но мне не хочется, чтобы они меня замечали, потому что заставлять Еву ревновать — совершенно по-детски.

— Что за привычка спорить со старшими? — спрашиваю, забирая у продавщицы кожаную косуху, несколько разноцветных маек и три пары новых джинсов. — Вроде должно подойти. Нет, милая барышня нам нужные размеры принесёт.

Консультантша кивает и расплывается в вежливой улыбке.

Ева смотрит на меня, пытаясь прожечь дыру гневным взглядом, но я лишь смеюсь и мягко подталкиваю её в сторону примерочных.

— Давай, золотая девочка, быстрее закончишь, быстрее умчимся отсюда. Это же в твоих собственных интересах.

— Сумасшедший тиран, вот ты кто! — ярится, но не упирается больше.

Когда скрывается в кабинке, иду в торговый зал и подзываю девушку.

— Подберите ещё купальник, пожалуйста, самый дорогой, но не слишком откровенный. И пару-тройку комплектов нижнего белья. Трусы, лифчики, прочая подобная ерундистика. Тут уж не до стеснения, договорились?

Она кивает, понимающе улыбается и убегает выполнять просьбу, а я возвращаюсь обратно.

— Ну что? — спрашиваю, опираясь рукой на стенку примерочной, а от мысли, что Еву от меня отделяет кусок тёмно-красной ткани, в голове что-то щёлкает.

— Ничего, — бурчит, а я смеюсь. — Чего ты там хихикаешь? Оно всё большое на меня!

В голосе чуть не слёзы, а я просовываю лицо внутрь.

— Бля, Ева… — выдыхаю, когда вижу, что она стоит в одном белье, сжимая в руках джинсы.

Делаю шаг в её сторону, а шторка скрывает нас от излишне любопытных взглядов.

— Выйди, ты чего?! — шипит Ева, бледнея. — Нельзя же так, здесь… увидят же… ох…

Накрываю её губы своими, чтобы меньше разговаривала, когда так безумно её хочу. Она пытается сопротивляться, бьёт меня по груди, но я одной рукой сжимаю оба её запястья, чтобы вырваться не сумела. Целую властно, напористо, сходя с ума от её аромата, в котором в равных долях смешаны ландыши и возбуждение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Сейчас продавец вернётся, — шепчет испуганно, когда прерываю поцелуй, но взгляд затуманен и этого мне достаточно, чтобы слететь с катушек окончательно. — Нас в полицию загребут, за аморалку!

— Пусть только попробуют, — хриплю ей в шею, покрывая нежную кожу лихорадочными поцелуями.

— Но…

— Ещё одно слово и накажу, — выдыхаю ей в губы, а рукой накрываю сочащееся влагой и искушением, лоно.