Корсар

— О, он далеко не глуп, этот Иорисака Садао… Так вот, он хотел заставить меня разболтаться… Японцы на море, конечно, лучше, чем русские. Но все же это еще не совершенство. Им было бы чему поучиться у нашего флота. Так вот, наш общий друг хотел кое-чему поучиться у меня… Он не поучился. По крайней мере, не научился многому… Вы помните вашу французскую поговорку: «На нормандца — нужно полтора нормандца». Ну, так вот! Японец стоит нормандца… Но я разыграл полтора нормандца. Так было нужно. Желая сохранить корректность, я могу только оставаться нейтральным: мы ведь в мире с Россией… А! Вот и курумы.

Показались два бегуна, они медленно тащили свои пустые экипажики. Завидев европейцев, они поспешно бросились к ним.

— На таможенную набережную, не так ли, мсье Фельз? — спросил Ферган.

— Нет! — ответил художник. — Нет! Я не вернусь на борт «Изольды», то есть не сейчас вернусь. Я намерен пообедать сегодня по-японски, в гостинице…

Англичанин погрозил пальцем:

— Ого-го, мсье Фельз! Гостиница… обед по-японски… Это все можно найти в стороне Иошивары, знаете ли?

Жан-Франсуа Фельз улыбнулся и указал на свои седые волосы:

— Вы не обратили внимания на этот снег, сударь мой?

— Какой снег? Вы — молодой человек, мсье Фельз… Чтобы дать вам ваши сорок лет, необходимо припомнить вашу славу!..

— Мои сорок лет? Увы, они давно уже превратились в пятьдесят!.. А в лишке я уже не признаюсь…

— И не признавайтесь — я вам все равно не поверю. Но вы решительно не едете в гавань?.. Тогда я вас покидаю… Не могу ли я чем-нибудь быть вам полезен? Может быть, перевести ваши приказания курумайе?

— Пожалуйста! Вы очень любезны. Так вот, я хотел бы пообедать где-нибудь — как я вам говорил — а потом…

— Потом?

— Потом, чтобы он отвез меня в квартал, который называется Диу Джен Джи.

— All right!

Последовало несколько японских фраз, прерываемых утвердительными «хэ» курумайи.

— Вот и готово. Ваш курумайя не ошибется, будьте спокойны. Вы пообедаете в «чайе» на улице Манзаи-маши… Оттуда он отвезет вас в ваш квартал Диу Джен Джи, который гнездится на холме Больших Кладбищ. Чтобы туда добраться, нужно проехать через Иошивару. В японской стране все пути ведут туда… избавиться от этого невозможно. До свидания, мсье Фельз, — и да будут к вам милостивы хорошенькие «ойран» за своими бамбуковыми решетками!

V

Лестница — со стертыми ступенями, замшелая, шаткая — взбиралась почти отвесно по холму между двумя японскими оградами, там и сям прерываемыми деревянными домишками, темными и молчаливыми. Весь сонный квартал с пустыми садиками и немыми хижинами казался словно предместьем огромного города мертвых — заросшего беспорядочного кладбища, чьи бесчисленные могилы спускаются тесными рядами со всех окрестных вершин и осаждают менее обширный город живых.

Жан-Франсуа Фельз, дойдя до верха лестницы, огляделся.

Он оставил свою куруму внизу у лестницы: к Диу Джен Джи нет проезжей дороги. Теперь, один посреди горных тропинок, он не знал, какую из них выбрать.

— Три фонаря, — бормотал он про себя, — три фиолетовых фонаря у дверей низенького дома…

Ничего подобного не было видно. Но отвесная тропинка служила продолжением лестницы и зигзагом прорезала тень, бегущую к чему-то вроде площадки — откуда, наверно, можно было рассмотреть все переулки: Фельз решился взобраться по ней.

Ночь была ясная, но темная. Красноватый полумесяц только что спрятался за западными горами. Вдали слышался слабый звук гонга в каком-то храме.

— Три фиолетовых фонаря, — повторил Фельз.

Он остановился и нажал пружинку часов с репетитором.

Обед в чайе Манзаи-маши продолжался недолго. Но Фельз не мог отказать себе в удовольствии пошататься по ночному Нагасаки, освещенному, блистающему, шумному, по-праздничному полному толпой пешеходов, болтливых мусме и несущихся одна за другой курум. А теперь было уже поздно: часики прозвонили десять раз.

— Черт!.. — пробормотал Фельз. — Поздновато для церемонного визита.

Он смотрел на предместье, раскинувшееся у его ног, на город, лежащий еще ниже — на берегу залива. Вдруг он невольно воскликнул от удивления: три фиолетовых фонаря были тут, совсем близко, в двух шагах, у основания того самого холмика, на который он с трудом только что взобрался. Они точно вынырнули в эту самую минуту из-за купы деревьев, раньше скрывавшей их.