Корсары султана. Священная война, религия, пиратство и рабство в османском Средиземноморье, 1500-1700 гг.

В то же время суровая дисциплина влекла и немилосердные наказания. Обычным делом считались удары плетью по спине и фалакой по пяткам. Нам известно, что на голландских судах моряков наказывали еще суровее: выкручивали руки за спину, подвешивали к рее, и у наказанных вырывались плечевые суставы и, может быть, даже ломались кости. Еще одно наказание, равносильное смерти – keel-hauling, как называли его северяне. Осужденного, привязанного к мачте, протаскивали под килем на канате, и ракушки и наросты на днище раздирали несчастного[965]. Следует отметить, что мы не располагаем сведениями о том, применяли ли эту жестокую казнь корсары.

Безусловно, тяжелее всех карали мятежников. Их вешали на верхушке парусной мачты, привязывая за руки или ноги, и убивали из луков, – это было одно из любимых наказаний у османов[966]. В 1598 году моряки османского флота под предводительством Джигала казнили так неаполитанского раба, который попытался броситься в море возле Котора, чтобы вернуться на родину[967]. Де Граммон перечисляет и другие «корсарские» казни. Иногда преступников закапывали в песок по самую голову и забивали до смерти камнями. Еще их привязывали к кораблям (как к лошадям на суше), и суда, расходясь, разрывали наказанного на части. Именно так, при помощи четырех галер, четвертовали одного из семи мюхтэди Улуджа Али, готовившего покушение на Улуджа Хасана; еще двоих подвесили к мачте и пронзили стрелами[968].

Как пишет Граммон, излюбленным орудием возмездия в руках корсаров стал крюк; османы называли его «ченгель», французы – ganche. К ноге преступника привязывали веревку, чтобы не упал, и десятки раз сбрасывали со стены на крючья; в результате острия, обращенные вверх, постепенно раздирали его тело в клочья, и он умирал от потери крови[969]. Наказание применяли в Алжире. У нас нет доказательств того, что его практиковали в море, да и корабельные мачты не очень-то годились для такого дела. Но нам известно про иное наказание, которое применяли на французских галерах: осужденный бежал по мостику (corsia), и с обеих сторон гребцы били его деревянными палками, которыми чистили банки[970].

Как видно, суровое веселье бога морей отразилось и на моряках, сделав их беспощадными. Все же вновь подчеркну: преувеличения и однобокие оценки в западных источниках не должны нас обманывать. Райской ли была жизнь на французских галерах, где аргузины (аrgousin)[971]часто прибегали к плети и фалаке, где клеймили лица гребцам из преступников или отрезали им нос и уши?[972] Не надо забывать, что в эпоху, предшествующую Новому времени, смерть и насилие были повсюду. Эпидемии, холодные зимы и плохая еда сокращали жизнь, возводя смерть на пьедестал бытия. Из-за «черной смерти», пандемии чумы, которая с 1348 года охватила Европу – и не позволила населению возрастать дольше века, – в европейских городах от безысходности начали устраивать парады (danse macabre)[973], высмеивающие гибель. Но разве их проводили не для того, чтобы подчеркнуть, что ангел смерти Азраил и в наши дни – далеко не чужестранец, а прекрасно знакомый и, возможно, ненавистный сосед?

А кроме того, людям не дано избежать войн и насилия. И наказания придуманы, чтобы в тюрьме сделать из преступника адекватного гражданина. Кроме того, понимание права в эпоху, когда большинство злоумышленников разгуливало на воле, заведомо заключалось лишь в том, чтобы «преподнести урок»: напугать людей и удержать их от злодеяний. Мы привыкли к современному обществу потребления – и совершенно не можем понять минувших времен, когда наряду с преступниками гибли ни в чем не повинные люди. А теперь можно поставить точку, подчеркнув, что по тяжести «морские» казни мало чем отличались от казней на суше.

Язык