Корсары Таврики

Вечерние сумерки сгущались, а Зоя, застыв у берега, не мог­ла решиться на возвращение в поместье. Вначале у нее был по­рыв прибежать и немедленно во всем признаться Таисии, чтобы та могла послать слуг в погоню за похитителями. Но в спешке она внезапно оступилась на скользком камне и подвернула но­гу. Застонав от боли, Зоя присела, потирая пострадавшую щи­колотку, и эта непредвиденная остановка дала новое направ­ление ее мыслям. Женщина рассудила, что выдавать генуэзца ей ни в коем случае нельзя: во-первых, это означает выдать и самое себя, а во-вторых, Нероне в случае опасности может еще и избавиться от девочки. Связанная с ним общим престу­плением, Зоя была бессильна что-либо предпринять. В конце концов она мысленно успокоила собственную совесть: «Если генуэзец украл девочку с целью выкупа, то рано или поздно он объявится. А если решил продать ее туркам, то лучше родите­лям об этом и не знать».

Прихрамывая, молодая женщина пошла к поместью, на хо­ду обдумывая, как себя вести и что сказать. Она сочинила вер­сию, которая казалась ей достаточно правдоподобной и без­опасной на тот случай, если Нероне все-таки вернет девочку домой. Но для того, чтобы рассказ ее выглядел естественным, Зое пришлось запастись изрядной долей притворства.

Она явилась в док с испуганным и взволнованным видом и, задыхаясь, объявила вышедшей навстречу Таисии:

— Примавера... там, возле моря...

— Что случилось?! — побледнев, вскрикнула Таисия.

— Она... она вырвалась от меня, погналась за ящерицей, взбежала на утес, и я не могла ее догнать... Я так спешила, что подвернула ногу... вот. — Зоя приподняла юбку, показав рас­пухшую лодыжку. — Потом я только услышала, как девочка закричала — и все, дальше она исчезла из виду...

— Так что же с ней случилось? Где она? — Таисия, подско­чив к Зое, тряхнула ее за плечи. — Говори, что с Верой!

— Боюсь, что она упала со скалы в море, — пряча глаза, про­бормотала Зоя. — Простите, что я не смогла ее догнать, не смогла удержать... она такая прыткая...

— Как же ты посмела увести ее за пределы поместья?! — крикнула Таисия, продолжая трясти Зою. — Мы никогда не выпускали детей без охраны!

— Но я ведь не знала, я не думала, что она убежит... — лепе­тала Зоя, вяло отстраняясь от Таисии.

— Примавера, крошка моя!.. — Таисия, отпустив Зою, в изне­можении упала на стул. — Но надо ведь ее искать! Надо спасать!..

— Сейчас... я сейчас распоряжусь, скажу слугам, — бормо­тала Зоя, отступая к выходу.

— Зачем ты пришла в наш дом, ты принесла несчастье! — крикнула ей вслед Таисия.

В этот момент дверь комнаты роженицы распахнулась и от­туда, держась за стену, вышла бледная, с искаженным лицом Марина.

— Что с Верой?.. — задыхаясь, спросила она. — Я слышала разговор... Где моя девочка, что с ней?..

Таисия, превозмогая боль в груди, кинулась к дочери, гото­вой рухнуть на пол без чувств. Через несколько секунд прибе­жали Агафья с Файзой и помогли увести Марину обратно в комнату, уложить на постель.

А тем временем Энрико, оповещенный Зоей о несчастном происшествии, собрал людей на поиски Примаверы, которая, по предположениям, могла упасть со скалы. Слуги во главе с Энрико, несмотря на вечерний сумрак, обследовали всю при­брежную полосу моря на лодке и вплавь, осмотрели также весь берег, все расщелины скал, — но, разумеется, не обнаружили никаких следов исчезнувшего ребенка. А по некоторым при­метам ночью мог начаться шторм, что делало дальнейшие по­иски совершенно безнадежными.

Зоя видела, что даже слуги косятся на нее с неприязнью, а уж показываться на глаза Марине, Таисии и особенно Донато ей и вовсе было страшно — ведь отныне семья Латино волей-не­волей будет видеть в ней виновницу несчастья.

Она приковыляла в дом, где в это время Таисия, успокоив проснувшегося Романа, вновь метнулась в комнату дочери. Зоя, остановив измученную женщину на полпути, стала рас­терянно бормотать в свое оправдание, что ни в чем не винова­та, что сама готова сквозь землю провалиться от горя и что де­вочка, может, еще и найдется. Таисия бросила на незваную гостью взгляд, полный гнева и боли, и Зоя торопливо, бочком отступила к выходу.

В этот момент из комнаты роженицы вышла Агафья и объявила:

— Девочка!

— А как Марина? — кинулась к повитухе Таисия.

— Жива, слава Богу, — ответила Агафья усталым голосом и вытерла пот со лба.

Дальше Зоя не стала задерживаться в доме и, перекрестив­шись, выскользнула во двор. Несмотря на наступившую тем­ноту, она спешила покинуть поместье, в которое невольно принесла беду.

Между тем Таисия, почувствовав недоговорку в словах по­витухи, тревожно обратилась к ней:

— Скажи мне правду, что-то не так?

— Девочка здорова, и у Марины, слава Богу, кровь удалось остановить. Но только... — Агафья замялась. — Боюсь, что по­сле такого, Как она сегодня пережила... боюсь, что у нее, мо­жет, больше не будет детей.

Таисия подавила тяжелый вздох.

— Но ты, Агафья, не говори ей об этом. Хватит с нее и дру­гих потрясений.