Кортес

— Знаю, Берналь, — ответил Кортес. — Не ты один об этом предупреждаешь. В город продолжают стягиваться регулярные отряды. Мотекухсома совсем от рук отбился. Целыми днями дичится, помалкивает, мрачный стал. Часами о чем-то со жрецами шушукается. А тут на шею этот Нарваэс. Как хочешь, так и вертись. Придется действовать, как советовал Цезарь.

— Прийти, взглянуть и победить?..

— Точно. Очень хочется проверить, как это у него получилось? Затем спешно возвращаться в Теночтитлан. Ребята должны осознать, что сейчас как раз тот случай, когда решается судьба кампании. У Нарваэса много пушек, пороха, в достатке всадников, арбалетчиков и пехоты. Если всю эту силу привести в Теночтитлан, можно будет с Мотекухсомой по-другому поговорить. Берналь, предупреди ребят, чтобы каждый взял побольше золота. Цепей, браслетов, нагрудных пластин…

Слышишь, птица, Кортес всех видел насквозь и обо всем думал вовремя, К счастью, он командовал такими же, под стать ему, зоркими и рассудительными людьми. Всегда в его распоряжении были не только крепкие руки, но и умные головы. Хочешь, ещё кукурузных зернышек подсыплю? Или орешков?..

Старик пошевелился и попугай, лениво взмахнув крыльями, блеснув красной грудкой, аккуратно спланировал на невысокую пальму. Там и затерялся среди резных, обвисших в безветрии листьев.

Налегке, без обоза, женщин и слуг, двинулись мы на Чолулу, оттуда послали гонцов в Тласкалу, чтобы те выставили в подмогу четыре тысячи бойцов. Ответ старого Шикотенкатля был таков: если дело идет о борьбе с индейцами, они готовы дать любое количество воинов; если против таких же teules, как мы, то есть, против пушек, лошадей и самострелов, пусть Малинцин не прогневается, но помощи они не окажут. Зато съестных припасов будет сколько потребуется.

Помню, дон Эрнандо, получив ответ, только улыбнулся. «И на том спасибо», — сказал он и приказал выступать.

Вперед мы продвигались с величайшей осторожностью, вскоре передовой дозор наткнулся на некоего Алонсо де Мата, назвавшегося королевским секретарем. Вместе с ним находились ещё четыре человека, которые должны были служить Мата свидетелями. Испуг их был не мал, к Кортесу они приблизились с униженными поклонами, однако наш командир, услышав звучный титул, тут же сошел с коня. Алонсо Мата вмиг осмелел и приступил было к чтению каких-то грамот.

Кортес сразу прервал его вопросом — правда ли, что он господин королевский секретарь? Тот ответил утвердительно, тогда капитан-генерал велел представить свои полномочия. Если таковых нет, то ему и незачем трудиться, причем бумаги должны быть не копии, а подлинники за подписью государя и снабжены всеми другими канцелярскими принадлежностями.

Мата сразу замялся, тут и мы всем войском — а стало нас после соединения в Чолуле с отрядом Веласкеса де Леона чуть более двух с половиной сотен — подоспели. Конных бойцов среди нас не было, немногие имели аркебузу или самострел, с латами и шлемами тоже было трудно, все в хлопчатобумажных, изорванных донельзя колетах, однако то, что согласно тайному указанию Кортеса было надето поверх этого тряпья, повергло секретаря и его спутников в немоту. Как раз солнце в тот момент вышло из-за туч. Заблистали золотые цепи, заиграли самоцветы на удивительной работы нагрудниках, браслетах. Кое-кто натянул на голову деревянные, украшенные золотом шлемы — перья птицы кецаль мы тогда по глупости обрывали. Кто знал, что в здешних краях это небывалая ценность. Впрочем, как и камень нефрит, который индейцы ценили намного дороже золота. Не было в наших рядах человека, который бы с ног до головы не был увешан изделиями из золота. Всю эту тяжесть мы, по приказу главнокомандующего тащили на своих плечах! Однако зрелище, должен сказать, было потрясающее, и не было с той минуты у Кортеса более верного союзника в стане врага, чем Мата.