Кортес

Меня поддержала Марина и все собравшиеся на тайное совещание офицеры, которым я приказал собраться в моей комнате. Правителя Мехико мы решили захватить хитростью.

* * *

На следующий день, после общевойсковой сходки, которая приняла решение взять индейского монарха в заложники, Марина отправилась во дворец Мотекухсомы и договорилась об аудиенции, которая была назначена на полдень. К тому времени все наше войско подготовилось к последнему, как мне казалось, акту этой затянувшейся, превышающее человеческие силы, драмы. Роты были построены во дворе, в жерла пушек забиты заряды. Наиболее сильные и умелые в ближнем бою солдаты группами стали собираться во дворце Мотекухсомы. Все были в латах, при оружии. Со мной отправились Альварадо, Сандоваль, Луга, Веласкес де Леон, Авила и ещё с десяток воинов, которые должны были занять позиции на всем пути следования от покоев местного императора до ворот дворца.

Встретил нас правитель ласково, после короткого приветствия предложил нам в жены своих дочерей, которых у него было изрядное количество. Я вежливо отказался — объявил, что согласно нашему закону у нас может быть только одна супруга. В этот момент мне подали тайный знак, что ребята заняли намеченные места.

— Что с тобой, Малинцин, отчего ты вдруг посуровел? Какая неприятность омрачила твое чело? — сразу насторожился Мотекухсома.

— Великий государь, — начал я, — мне только что сообщили, что вопреки дружеским чувствам, которое мы испытываем к вам, вопреки всем заверениям в мирных намерениях, ацтекские воины напали на город Веракрус. Погиб наш доблестный друг, комендант города, сеньор Эскаланте и ещё несколько испанцев. Нападение было совершенно в тот момент, когда мы получили с мексиканской стороны предложения покончить дело миром.

Неподдельный страх появился на лице правителя. Я не дал ему возможности оправдаться и ещё более грозным тоном продолжил.

— Подобное злодеяние не должно остаться без самого тщательного расследования, а до той поры, пока истина не обнаружится, пока не станет окончательно ясно, по чьему приказу была пролита кровь, я прошу вас пройти с нами в покои вашего славного отца Ашайякатла. Так будет спокойнее и удобнее для вас и для нас.

Мотекухсома побледнел, как смерть. Лицо его исказила страшная гримаса. Он воскликнул.

— Слыхано ли, чтобы великий государь, подобный мне, добровольно покинул собственный дворец и по собственной воле отдался в плен чужеземцам! Я согласен, что причины стычки на побережье должны быть расследованы. Вот мой перстень, предъявителю которого должен повиноваться всякий, кто живет в Мехико и на принадлежащих ему территориях. Я немедленно пошлю гонца с предписанием, чтобы вождь виновный в нападении на побережье, немедленно прибыл в столицу, где мы добросовестно изучим все обстоятельства этого злодеяния. Однако, Малинцин, мне кажется, ты преступаешь обязательный для всякого гостя закон гостеприимства и пытаешься навязать мне, полновластному хозяину этой страны, свою волю.

Наступил решающий момент. Теперь отступать было поздно — или здесь в самом сердце Теночтитлана прольется наша кровь, или этот туземный вождь подчинится нашим справедливым требованиям.

— Ни о каком плене или любом другом стеснении ваших прав и речи не может идти. Мы всего-навсего настаиваем, чтобы вы сменили место пребывания и по-прежнему полновластно и без всякого нажима руководили своей страной. Мы были вынуждены пойти на этот шаг исключительно в целях вашей и нашей безопасности, чтобы никакие посторонние обстоятельства или злые люди не смогли помешать отправлению правосудия, к которому вы, великий государь, имеете такую большую склонность. Нам известно, что в начале вашего правления вы навели порядок в судопроизводстве, после чего ваша страна стала небывало процветать. Поэтому мы вполне полагаемся на ваш суд, который должен определить истинных виновников случившегося. Кроме того, эти изменники-чолульцы настаивали, что именно от ваших послов получили приказ жестоко расправиться с нами.

Мотекухсома долго молчал, мы обступили его. Сановники, пораженные прозвучавшими в зале для приемов речами, начали было скапливаться у выхода. Намерения у них были явно недобрые, однако Берналь, стоявший у выхода из зала, обнажил меч и отогнал индейцев.

Мотекухсома вскочил, однако тут же сел на прежнее место.

— Даже если бы я согласился последовать за вами, мои подданные никогда не простят вам такое унижение.

— Стоит вам, государь, проявить добрую волю и объявить, что вы совершаете это шаг по собственной воле, в интересах государства, и они покорятся. Ведь, как нам известно, не бывало такого в стране ацтеков, чтобы кто-то осмелился перечить воле тлатоани.

Так мы долго препирались. Мотекухсома предлагал отдать в заложники своих сыновей и дочерей, однако я стоял на своем. Наконец Веласкес де Леон не выдержал, выхватил наполовину шпагу и тут же опять с шумом вогнал её в ножны.

— Какой смысл тратить слова на этого варвара! Отступать поздно. Схватим его, а если будет сопротивляться, вонзим шпаги в его сердце.