Корзина спелой вишни

«Ты не приехал. Я вхожу в аудиторию, сажусь за стол, закрываю глаза и думаю: вот сейчас открою глаза, а впереди — ты. Правое плечо чуть ниже левого — записываешь лекцию. Но тебя нет, и все здесь стало мне безразлично. Не нахожу себе места. Почему ты не приехал? Что случилось? Любимый, знаешь, кого я сегодня встретила, ту девушку… Мадину, помнишь? Она наконец-то поступила. Я должна бы порадоваться за нее, но мне почему-то неприятно это. Мы столкнулись у доски с расписанием занятий. Она окинула меня взглядом и сказала: «Как ты изменилась». А я ответила: «Маленький кошелек упадет дальше большого».

«Все кончено. Он меня не любит. Сам сказал мне об этом. Зачем я живу? Зачем веду эти записи?.. Он приехал. Я увидела его в коридоре и побежала к нему с какой-то отчаянной радостью. Он тоже обрадовался, но не так, а как-то спокойно. Мы стояли и разговаривали о пустяках, как ни в чем не бывало, словно и не расставались на целых полтора месяца. Мы стояли и спокойно разговаривали, и мне от этого становилось все страшнее. И вдруг лицо его просияло. Я посмотрела в ту сторону, куда смотрел он, и увидела… Мадину. Она спускалась с лестницы, уверенная, загорелая, в красном платье с короткими рукавами. Как я ненавижу ее! Мне кажется, я могла бы растерзать ее своими руками, а потом бросить в огонь и смотреть, как она будет гореть.

Схожу с ума. Может быть, неправда это? Может быть, мне показалось? Если он не любит Мадину, если его сердце свободно, то… Надо узнать все раз и навсегда. Иду к нему в общежитие. Вся дрожу. Слезы льются, как дождь. Рывком открываю дверь… и сталкиваюсь с ним на пороге. Фонарь светит мне в лицо.

— Я люблю тебя, — говорю я.

— Асма, — удивляется он и скорее отводит меня в сторону, — что случилось?

— Ничего особенного, — говорю я, — просто я не могу без тебя, я…

— Не надо, — перебивает он, — прошу тебя, молчи. Ты мой друг, ты моя сестра, но…

Каким растерянным стало его лицо!»

«Опять мы в совхозе, на сборе винограда. Работаю хуже всех. Она — в соседнем совхозе. По-моему, он каждую ночь к ней ездит. Я не сплю, высматриваю, выслеживаю…»

«И снова — лекции. Поднимаюсь по лестнице, а навстречу какая-то сумасшедшая: волосы растрепанные, платье мятое… на туфлях — комки грязи. Оказывается, это я — в зеркале».

«Не могу. Не могу. Все бросить. Бежать из университета».

…Аминат уронила голову на тетрадь и заплакала. Она плакала от сострадания к этой чужой женщине, которую еще сегодня всей душой презирала. Она плакала от жалости к себе, к своей благополучной, загубленной, бессмысленной, как ей казалось теперь, жизни. Она плакала от жалости к своей бабьей доле, к своему женскому сердцу, которое тоже могло бы испытать страсти и бури, а вот увяло, засохло, как цветок на сломанном стебле.