Корзно

Я много писал о булате. Персидском, индийском, русском. Табан, хоросан, акбари, маджли... Очень дорогой материал для дорогого личного оружия. Для клинков сабель или кинжалов. Такое оружие в единственном экземпляре может быть у богатого и прославленного воина. Ещё не шлем с золотой насечкой, который только у князя, но близко.

В "Слове":

"...трещат копья булатные в поле...".

Из чего сделанные? Из кара-табана? Булатные копья - в археологии и хрониках неизвестны. В отличие от дамаска, например.

Тут микро-тактическая подробность. Два конных копейщика при встречной атаке сталкиваются на скорости от 60 км/час. Если ты попал в противника - копьё потерял. Или оно сломалось в момент удара, или ты вынужден его бросить в теле противника. Рыцарское копьё (или клеенная пика крылатых гусар) должно развалиться при ударе или остаться в мишени. Мелехов в "Тихом Доне" колет первого австрийца пикой. Второго австрийца он рубит шашкой - пики у него уже нет. Одноразовое оружие.

На Востоке наконечник копья увеличился, став широким, плоским и нередко изогнутым. Сделанный из дамаска, он резал и не обламывался в ране, а выворачивался из неё. Это позволило снабдить копьё прочным древком и сделать его многоразовым.

С булатом так не получится.

4. Натурализм.

Война - очень кровавое и грязное занятие. Физически - много крови и грязи. Ветераны это знают. Пытаясь дать слушателю яркую картинку битв, они живописуют привычные им подробности.

"Песнь о Нибелунгах". События относятся к середине первого тысячелетия, но записанные варианты - из этого, 12 в.

"Бургунды напирали на саксов и датчан,

Им нанося немало таких глубоких ран,

Что кровь, залив доспехи, стекала на седло.

Сражение у витязей за честь и славу шло.

...

По ярким шлемам саксов текла ручьями кровь.

В ряды их королевич врубался вновь и вновь...".

Кровь ручьями заливает шлемы, доспехи и седла.

"Песнь о Роланде". Тоже, "дела давно прошедших дней". Но запись - из этой эпохи.

"Язычнику нанес удар копьем,

Щит раздробил, доспехи расколол,

Прорезал ребра, грудь пронзил насквозь,

От тела отделил хребет спинной,

Из сарацина вышиб душу вон.

Качнулся и на землю рухнул тот.

В груди торчало древко у него:

Копье его до шеи рассекло.

...

Взглянуть бы вам, как он громит арабов,

Как труп на труп мечом нагромождает!

И руки у него в крови и панцирь,

Конь ею залит от ушей до бабок".

"Прорезал ребра, грудь пронзил насквозь... отделил хребет спинной...", руки и панцирь в крови, кровью "конь залит от ушей до бабок".

Это то, что воин видит на поле боя. Иное - "брехня, сопли, не верю".

В "Слове":

"Черная земля под копытами костьми засеяна, а кровью полита... тут кровавого вина не хватило, тут пир докончили храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую".

Красиво. Эмоционально. Патриотически. Эпически-аллегорически. Тактически обобщённо. Не "военно". Нет крови на людях, на конях, на руках, на одежде. Где "отделил хребет спинной"?

"Черная земля под копытами костьми засеяна...".

Боец в битве почти не видит белой, твёрдой кости. Зато - много жидкого, красного, мягкого, тёплого. Вот этим, рваным, грязным, липким и "засевается" поле битвы. А кости - "для последующих поколений". Через годы, когда всё будет обглодано, расклёвано. Догниёт.

"О поле, поле. Кто ж тебя усеял?

Мёртвыми костями".

Это картинка летописца, потомка. Не участника.

Интересна география сочинения.

"Призыв к единению Руси перед лицом внешней опасности пронизывает собою все "Слово" - фраза во всех публикациях по теме.

Вопрос: что автор считает Русью? Чего объединять-то?

В этом "призыве" нет "столиц": Новгорода, Турова, Смоленска, Полоцка, Суздаля, Рязани, Мурома.

Полоцк упоминается в связи с князем Всеславом (Чародеем), т.е. киевским князем. Большое Гнездо - бывший киевский князь. Такие же Давид Попрыгунчик и Рюрик Стололаз. Что Попрыгунчик в этот момент князь Смоленский - никак. Его вспоминают по поводу битвы с киевскими ратями под Друцком.

Все интересные для "объединения перед лицом..." - Галич, Волынь, Киев, Чернигов. Переяславль мельком: "лежит там болезный...".

Радость населения по поводу возвращения князя Игоря начинается с Дуная:

"Девицы поют на Дунае - вьются голоса через море до Киева".

Игорь въезжает в Киев по Боричеву взвозу с Подола, со стороны Чернигова, но радоваться начинают не с Десны, а из зависимых от Галицкого княжества территорий.

При этом автор разбирается в этническом составе черниговского ополчения:

"...с могутами, и с татранами, и с шельбирами, и с топчаками, и с ревугами, и с ольберами".

Названия этих тюркских племенных групп, вероятно, часто звучат в княжеских теремах над Десной. Но не в Киеве, Суздале или Смоленске.

Автор явный сторонник майората. Активно использует образ "отчий золотой стол". Что, в конкретных условиях "Святой Руси", есть "вражеская пропаганда":

"Яр Тур Всеволод! Какая рана удержит того, кто забыл о почестях и богатстве, забыл и города Чернигова отчий золотой престол".

Черниговский стол, в момент написания текста, занимает брат Великого Князя.