Косарев

— В этом докладе, Саша, он уже проповедовал идею «юношеского авангардизма», а простачки из Цекамола ее даже в резолюцию съезда «О Красной Армии» протащили… Вы все дунаевских да гарберов на своих пленумах тогда изобличали, а идейный-то растлитель молодежи выше сидел и сейчас сидит.

Косарев удивленно глядел на заворга райкома партии. Такого о Троцком он никогда еще не слышал. «Да правда ли все это? Не загибает ли Мандельштам? Что-то круто берет он». А тот продолжал:

— Партия в комсомоле своего помощника видит, на него свой курс держит. А Троцкий? На — учащуюся молодежь. Он ее даже барометром партии назвал. Она-де представляет все социальные прослойки, входящие в нашу партию, впитывает их настроения, а по молодости и отзывчивости будто бы склонна придавать этим настроениям активную форму. Это уже не просто лесть, Саша. Это — прямой призыв к учащейся молодежи: активно действовать! Троцкий требует влить эти прослойки как «революционные» в партию, в то время как, РКП(б) берет курс на расширение пролетарской, рабочей части своих рядов. Ты о социальном составе студентов в Москве знаешь?

— Знаю. На днях как раз в МК говорпли об этом. Рабочие среди студентов-комсомольцев составляют чуть более тридцати восьми процентов. Рабочих-некомсомольцев в вузах почти нет… Шестьдесят процентов вузовских комсомольцев вступили в РКСМ в двадцать первом — двадцать третьем годах — уже в годы нэпа.

— Вот-вот! — перебил его Мандельштам. — Значит, нет у них еще классовой закалки!

— Какая тут классовая закалка! — согласился Косарев. — В постановлении МК по этому поводу прямо записано: «Многие из них вступили в союз для получения командировки в вуз или для того, чтобы пролезть в партию».

— А остальные группы московских студентов из кого состоят, знаешь?

— И об этом в МК говорили. Половину студентов представляют интеллигенты. К тому же среди них много мелкобуржуазной молодежи, выходцев из той среды, которая идейно еще не «приняла» Советскую власть. Есть сведения, что среди них немало и таких, которые лелеют мысль о реставрации капитализма. Многие из них — «лебеди»…

— Кто-кто?!

— «Лебеди». Так Петр Смородин — новый первый секретарь Цекамола величает тех сынков интеллигенции, которые возникли и настойчиво стучались в двери комсомола в пору приемных экзаменов в вузы.

— Теперь прикинь-ка, Косарев, кого Троцкий считает «барометром» партии, на кого «новый курс» держит? Как же вы, комсомольцы, на это реагируете?

— В дискуссию пока Цекамол вмешиваться не рекомендует; дискуссия-то по внутрипартийным вопросам. Ну а комсомольские активисты-коммунисты? Эти в своих ячейках дискутируют…

— Косарев! — Николай Николаевич снова встал и отчеканил: — Помни, Троцкий выбрал очень удачный для себя момент. Ленин лежит больной и непосредственного участия в руководстве партией и государством не принимает. Троцкий объявил борьбу партии. И вам участия в этой борьбе не избежать.

В ЦК РКСМ по вопросу об участии комсомольцев во внутрипартийной дискуссии не сложилось единого мнения. 6 декабря 1923 года бюро Центрального Комитета комсомола решило просить Политбюро ЦК РКП(б) выделить к следующему заседанию докладчика по вопросу об отношении комсомола к внутрипартийной дискуссии.

Через день секретарей ЦК РКСМ Петра Смородина и Василия Васютина и двух представителей Центрального Комитета партии в ЦК РКСМ Ф. Леонова и П. Петровского пригласили к И. В. Сталину.

Встреча была короткой.

— Я ознакомился с решением бюро Цекамола, — произнес Сталин медленно, с расстановкой между словами, тихо и с мягким восточным акцентом. — Думаю, что переносить партийную дискуссию в комсомол нецелесообразно… Не следует троцкистам с их разлагающей молодежь программой предоставлять трибуну на комсомольских собраниях. Подождем — увидим, как события будут развертываться дальше.

Сталин окинул взглядом лица присутствующих цекамольцев и, задержав его на мгновение на Смородине, продолжал, уже отвернувшись в сторону окна:

— Политбюро ЦК партии и Президиум Центральной Контрольной Комиссии приняли резолюцию «О партийном строительстве». За нее голосовал и Троцкий. Это… — Сталин сделал большую паузу, вытряхнул пепел из трубки. Задумался. И как бы доверяя свои сокровенные мысли комсомольским вожакам, заключил: — Это дает некоторую надежду на то, что дискуссию удастся направить на деловые рельсы.

— А нам, комсомолу, как вести себя, товарищ Сталин? — спросил Петр Смородин. — Комсомольцы гудят. Троцкисты уже кое-где вылезли на трибуны наших собраний…

— Я же сказал: нецелесообразно… — отреагировал Сталин с оттенком некоторого неудовольствия в голосе. — Вам рекомендуется подготовить специальные тезисы об очередных задачах комсомола. В них и покажите отношение Союза молодежи к оппозиции. Тезисы вынесите на широкое обсуждение, добейтесь их одобрения местными комсомольскими организациями.

Сталин снова замолчал.

Цекамольцы переглянулись: «Ну, конечно, — тезисы с осуждением оппозиции!.. Как же мы сами до этого не додумались…» А Петр Смородин тем временем продолжал: