Косьбище

Мономах использовал этих людей, чтобы собрать Русь под свою шапку. Он тщательно растил смену, учил молодёжь для сыновей своих. Но старший сын, Мстислав Великий, пережил отца только на восемь лет. А потом сыновья и внуки «собирателя земли Русской» сцепились между собой. И вот эти вооружённые и обученные «птенцы гнезда Мономахова» целую четверть века очень старательно, умело и кроваво резали друг друга. Каждый — во имя своего микро-царя. Многие — выросшие вместе, на Мономаховом подворье, почти все — знающие друг друга лично, многие годы.

…

Как-то мне это напоминает…

Осень 1991. Беловежская пуща уже прошла, «Союз нерушимый» уже рухнул. Вертолётное училище в Луганске. Из только что образовавшегося Министерства обороны Украины приезжает первый инспектор уже «самостийных» вооружённых сил:

– Паны охфицеры! Хто не буде воевать з Московщиной — геть со службы вильной, незалежной и самостийной Украины.

Такая проверка лояльности. Ну, вообщем-то они правы: если русский офицер готов воевать против России, то он и любой другой приказ выполнит. Хоть мирных людей в газовые камеры загонять. Или накрыть крупнокалиберными артиллерийскими снарядами спящий городок вроде Цхинвали.

Нужно решиться. Тут — служба, товарищи, семья, хозяйство. А там… И с обеих сторон на «господских» местах, в «хозяевах» всякое… «дерьмо жидкое». Только с одной стороны — Россия, а с другой… уже нет. Потом была Чечня, вот прошла Южная Осетия…

«Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом»… Наше сердце. Под прицелом «наших». Только сменивших хозяина.

…

«За отечество». У деда Пердуна отечество — почти как у Пушкина:

«Нам целый мир чужбина
Отечество нам — княжее село»

Ни «Святая Русь», ни конкретное княжество Смоленское — отечеством не являются. «Родина» — это служба, это то, что осталось от нескольких сотен человек с которыми он рос, с которыми служил. Всё остальное — «чужбина». Земство, быдло, стадо.

И тут служба кончилась. С «родины» — турнули.

Эдуард Лимонов перечисляет довольно много своих претензий к Советской власти. Включая и необходимость эмиграции. Но среди всего этого множества есть одна фраза, крик души: «Из-за них мы с дочкой видим сны на разных языках». «Развести» с единственной родной душой… Чтобы возненавидеть «их» — вполне достаточное основание.

Но здесь и этого нет. Вообще — нет ни одной родной души в целом мире.

Отставка — и «пёс цепной» уже не имеет «ценных указаний», не имеет «ошейника хозяйского». Но стиль жизни, способ мышления сохраняется. Ракета класса «земля-воздух», потерявшая связь с центром управления и с неработающим устройством самоликвидации. Как та «украинка», которая, после пуска на полигоне в Крыму, при ясном небе завалила нормальный, полный пассажиров, лайнер российской авиакомпании у Новороссийска.

«За Россию и свободу …»

Русь — это только княжии. Свобода… — да нет тут такого. Есть — воля. Светлого князя, господина, хозяина, начальника. У остальных могут быть только своеволие, глупость и дерзость. Которые надо давить.

Он же не виноват в том, что вокруг ещё не доросли, что некому было его научить: «Это сладкое слово — свобода» и «лишь бы была Россия». Не виноват. Но невиновность не является основанием для освобождения от наказания. Наказание — вот оно, в моём лице. А за что? А ни за что — сложилось так.

Как-то жизнь свела меня с одним зекой. Расклад был такой, что просто «пальцы гнуть» нам быстро стало не интересно. После выкушанной первой литровки пошёл нормальный разговор. За жизнь. Мне было интересно послушать, ему интересно вспомнить. Вспоминал он как «вскрывались» подследственные в 80-х годах в Крестах. «Вскрывались» — это когда вены вскрывают.

Как режут себе бритвочкой вены на руках… неуравновешенные девушки — приходилось видеть. С тех пор вид «Невы» или «Спутника» в женских руках всегда… напрягает.

Но в Крестах вскрывали вены по-мужски — в паху. Если просвет кровеносного канала прорезан полностью, то через 10–20 минут на полу пол-ведра крови и смерть. Зека вспоминал своих сокамерников. Все попали примерно за одинаковое, делали и на воле, и в следственном изоляторе всё примерно одинаково. Одни выжили, другие умерли. За что?

Нормальный человек, мой современник из начала третьего тысячелетия, живёт в довольно устойчивых, относительно мало и предсказуемо изменяемых условиях. Чумы нет, разбойнички, которые — княжья дружина, не режут на дороге просто чтобы уменьшить налогооблагаемую базу недружественного владетеля. Землетрясения, цунами… «Не знаю где, но не у нас…». Пожары… да, это да, наше исконно-посконное. Но есть МЧС, есть страховые компании, есть помощь из федрезерва. И человеку кажется, что у него «всё под контролем».

«Всё схвачено,
За всё заплачено».