Кошачье шоу

Машина умолкла со вздохом облегчения, что теперь ей дадут, наконец-то, отдохнуть.

Мэтт выглядел неуверенным в самом незаинтересованном смысле.

Внешне такерия не впечатляла, хотя и была отличным местом. А когда они зашли внутрь, к кричащим желтым стенам, милосердно смягченным приглушенным светом, к столам из серых пластиковых стульев, Темпл призналась себе, что и изнутри вид тоже был не очень.

— А это не такерия с едой на вынос? — огляделся вокруг Мэтт, останавливая сомневающийся взгляд на доске с меню, написанным полностью на испанском.

— В обычное время, да, — Темпл плюхнулась за стол на четверых и положила сумку на свободное место рядом с собой. — Но в «Фернандо» чисто, уединенно, а еду по своей жгучести можно сравнить разве что с падающей звездой. Плюс, кофе такой крепкий, что в нем даже твоя ложка встанет и будет танцевать с сомбреро.

Мэтт выдвинул стул напротив, оглядываясь вокруг, точно в трансе, который, по мнению Темпл, обязательно должно было победить хуэвос-ранчерос в «Фернандо».

— Ты ведь любишь мексиканскую кухню? — немного поздно забеспокоилась Темпл.

— В обычное время, да, — ответил Мэтт. — Но сегодня необычный день, — он снова оглядел пустой ресторан, совершенно голый в своем простом интерьере. — Хотя это место очень даже чистое для обычной забегаловки.

— Я подумала, что это — то, что нам сейчас нужно. Убежище, маленькая простая забегаловка на двоих.

Мэтт медленно кивнул. Вид у него был такой, будто он не знал, куда себя деть и сильно жалел, что на столе не было ни приборов, ни салфетки под них, ни стакана, который можно было бы покрутить в руке.

Из ниоткуда возник латиноамериканец, он положил перед каждым набор чистых металлических приборов, завернутых в белую бумажную салфетку.

— Я закажу, — сказала Темпл, потому что она знала меню и еще потому что Мэтту сейчас было не до принятия даже маленьких решений. — Я возьму домашний хаш — лук и кинза на гарнир к хуэвос-ранчерос. И кофе.

Она повторила для официанта заказ на вполне приличном испанском, тот кивнул, но записывать ничего не стал.

— Мне то же, наверное, — пожал плечами Мэтт.

— Хорошо, только я закажу тебе соус отдельно — у них есть отличная сальса из мексиканских томатов, которая просто обожжет тебе горло. Спасибо, — сказала она официанту в самом конце, указывая на них обоих.

Теперь у Мэтта появилось, чем занять свои руки.

— Как-то это место не ассоциируется у меня с тобой, оно не может быть твоим любимым, — сказал он.

— Теперь оно действительно стало любимым. Хотя ты прав, — она ненавидела смешивать в одном предложении два взаимоисключающих факта. — Его нашел Макс. Я не настолько склонна к приключениям. Но Макс всегда говорил, что самое классное в «Фернандо» то, что никто здесь не говорит по-английски. Так что тут идеально для утра с шестью чашками кофе.

— О, — Мэтт отклонился назад, чтобы дать официанту возможность поставить перед ним высокий зеленый пластиковый стакан. — И Макс по уграм часто сюда заглядывал?

Темпл засмеялась.

— Нет, собственно у него и утро вообще бывало редко. Обычно он спал до одиннадцати. В это время «Фернандо» выглядит более оживленным.

— У меня похожее расписание, — заметил Мэтт после того, как медленно отхлебнул воды.

— У тебя получится сегодня взять выходной?

— Может быть, если они смогут найти замену. Но смысла особого нет. Я все равно не смогу поспать. Отвык от нормального графика.

Темпл кивнула:

— Тогда, лучшее, что можно сделать, это пичкать организм кофеином и держаться до… Во сколько ты обычно возвращаешься домой? В половину четвертого утра?

Теперь кивнул он.

— А во сколько сестра Серафина тебе позвонила? — продолжала Темпл.

— В половине пятого.

— Значит, на кота напали до четырех.

Еще кивок. Явно он не был так заинтересован в хронологии ночных событий, как она.

— Темпл, тебе, наверное, любопытно…

— Сейчас я выше всякого любопытства, — выпалила она. Нет ничего хуже, чем желание все знать, словно ты бывший репортер. А она крайне нуждалась в информации. — Я слишком устала, хотя и любознательна от природы…

— У тебя есть право знать, — начал он, снова отклоняясь на спинку стула, когда перед ним ставили тяжелую белую фарфоровую чашку, наполненную до краев темным, густым, как патока, кофе.

— Молоко, пожалуйста, — попросила Темпл официанта перед тем, как развернуть свою салфетку и вытащить ложку. Сколько он еще будет тянуть?

Прибыл маленький голубой молочник, официант удалился. Темпл налила белую струйку себе в кофе и размешала, пока черный цвет не смягчился. Чашка была переполнена. Ей пришлось отпить немного прежде чем добиться идеального сочетания вкуса и правильного оттенка.

— У меня нет никаких прав знать что-то, — сказала она через мгновение. — Разумеется… — Темпл вздохнула, — учитывая мое дикое воображение, в твоих интересах было бы преградить ему путь, а то разгуляется.

Он отпил дымящийся кофе, словно пытался набраться колумбийской отваги:

— Я был священником.