Кошачье шоу

Глава 28 Духовная ошибка

Ты выглядишь, словно тебя избили, — сказала Шейла, когда Мэтт ровно в шесть сорок пять, в среду вечером зашел в «Контакт».

Он не спорил, а просто скользнул в свой пожертвованный кем-то офисный стул, который развернул его лицом к необставленной комнате, спиной к уютной нише.

— Очереди на линиях были? — спросил он.

— Пока тихо. Они всегда ждут выходных, чтобы взорвать нас, — Шейла смотрела на него с любопытством. — Хочешь кофе?

— Да, спасибо, — он был удивлен. В «Контэкт» все заботились только о себе, но Шейла была социальным работником, она могла чувствовать душевную усталость.

Она принесла ему кружку с надписью «Спасем китов», налив в нее горячий кофе из алюминиевой кофеварки в углу:

— Что такое?

— О, у моих друзей проблемы. Спасибо, — он повыше приподнял кружку в знак благодарности, а потом осторожно отпил жгучий кофе.

— Тебе не хватает проблем здесь?

— Точно. Но старые друзья это старые друзья.

— Они не туристы?..

— Нет! — он засмеялся, представив Серафину и всю приходскую компанию туристами, а потом понял, что Шейла теперь примется хитростью выбивать из него объяснение, отчего идея о туристах показалась ему такой абсурдной. — Моя старая учительница вышла здесь на пенсию. Я помогаю ей со странной проблемой, ну и так дачее.

— Прямо мистер Рвусь Помочь, — сказала шутя улыбающаяся Шейла. — Всегда добр к пожилым дамам и собакам.

Видимо, она испытала облегчение: ведь старушка не могла быть объектом его мужского внимания.

— Кошкам, — поправил он, ничего больше не говоря. Потом он развернул стул к белой звуконепроницаемой стенке.

— Значит, ты устал быть мастером на все руки, — продолжала Шейла.

— Мда, — ответил Мэтт, размышляя, под какую категорию домашних дел попадает обязанность снимать с креста распятых котов.

Ему не хотелось говорить об этом, и даже думать. Так что как только загорелась лампочка, он бросился к наушникам. Он почувствовал, что Шейла подошла и встала у него за спиной, буквально нависая над ним.

— «Контакт», — ответил он. Кто бы ни был на линии, он вряд ли выдержит дыхание вперемешку с вопросами у него над головой.

Зазвучал голос: мужской, нервный. Мэтт почувствовал, как его пульс учащается от волнения, бьется в такт его речи, как его разум рисует портрет звонящего. Он снова подключился к анонимной, далекой ночи. Нависающая над ним Шейла выпрямилась и удалилась, потерпев поражение.

Мэтт облегченно выдохнул, потому что мужчина говорил слишком быстро, и расслышать этот уход он не мог. Теперь Мэтт слушал только его, его проблемы, его страхи, его сиплый, полный отчаяния голос. Он снова сливался с кем-то, кому была нужна помощь, кто не требовал ничего больше. Мэтт начал дышать глубже и спокойнее, как атлет, принимаясь вслушиваться, концентрироваться, настраиваться на решение. Ничто так не успокаивало психику, как проблемы других.

К его счастью, линии почти все время были заняты, ему постоянно звонили, а он бросался на них, как голодный. Это не давало Шейле предложить еще какие-нибудь услуги и ждать от него ответов. Его и так уже обязали отвечать перед более, чем достаточным количеством женщин. Лейтенант Молина, Темпл, сестра Серафина.

И все же, где-то на задворках своего сознания, точно листья, водоворотом кружились проблемы церкви Девы Марии Гваделупской.

Его часы показыали 2:30 ночи, когда первая линия снова замигали, и он нажал кнопку ответа.

— «Контакт». Чем могу вам помочь?

— Помочь пожилой даме, вокруг дома которой происходят загадочные вещи, — послышался уже знакомый голос.

— Сестра Серафина, что случилось? Она вздохнула:

— Прости, что звоню тебе, Маттиас, но полиция не поможет, а у меня теперь есть твой номер, так что ты влип.

— Вы можете звонить мне, когда захотите, — заверил ее Мэтт. — Так в чем проблема?

— Во-первых, сестра Мария Моника слышала какой-то шум со стороны дома мисс Тайлер.

— Сестра Мария Моника слышала?

— Точно, — обычно звонкий, неунывающий голос Се-рафины вдруг сделался мрачным. — Я выглянула в окно и заметила свет на втором этаже, потом он выключился. Я успокоила Монику, а сама стала наблюдать. Больше никакого света в доме я не увидела, но через несколько минут увидела вспышки фонарика, который двигался со стороны дома к саду. Имей в виду, Мэтт, я видела только несколько коротких проблесков, мерцание; может быть, я всматривалась в темноту слишком долго и усердно. Но я вспомнила бедного Петра и забеспокоилась, так что позвонила отцу Эрнандесу.

В течение долгой паузы Мэтт вообразил себе дюжину равносильных по кошмару сценариев. Темпл могла бы им гордиться.

— Он был… совсем плох, Мэтт. Он хотел пойти и поблуждать по кустам со своим фонариком и настоял. Конечно, он… мы… ничего не нашли, но в конце концов, этот его голос и гнев. Я все-таки сумела увести его обратно домой. Мэтт, ты нужен ему.

— Я не нужен никому! Я больше не практикую…