Читаем Кошачья добыча полностью

Розмари прилегла рядом со своим малышом, но не решалась заснуть. Голова гудела, истощённая до предела, так что ночь она провела в состоянии, равно далёком и ото сна, и от того, что можно назвать бодрствованием. Она воспряла прежде, чем рассвет коснулся горизонта, отказываясь от самой мысли, что утреннее «кукареку» так и не раздалось. Розмари позволила огню погаснуть, и в том была какая-то жуткая странность — поднявшись, осознать, сколь бесполезна привычная рутина. Мармелад так и не вернулся. Сердце поражённо забилось, когда до неё дошло, когоне хватает в доме; она надеялась, что кот не сбежал куда-нибудь в уголок умирать; и ещё одна мысль мелькнула в голове: что, может, это последнее и к лучшему, будь оно так. Обездоленный, как и она сама теперь… кто даст ему, смилостивившись, приют и кров?

«Пускай Эда хранит его в своём сердце», — помолилась она богине, даже не помыслив, что впустую растрачивает прошение на простого кота.

Розмари решила, что позаботится подготовить корову к дороге прежде, чем разбудит Гилльяма. Но потом ей, с трудом дохромавшей до хлева, оставалось только стоять, беспомощно покачивая головой в осознании, какую убийственно жестокую шутку сыграла с нею судьба. Пара пёстрых телят, рыжих с белым, как и их мать, лежала, свернувшись друг к дружке, в соломе под боком у коровы. Видать, та разродилась ночью, молча, даже без мычания. Корова уставилась на Розмари парой безмятежно доверчивых глаз.

— Хорошая корова, — прошептала Розмари, и после ушла, оставляя дверь в хлев открытой. Пелл ни за что не станет, уверилась она, выводить корову на солнышко и заводить обратно, как и притаскивать бадьями пресной воды для питья или привязывать ту на лужайке с сочной травой. Всё, что женщина могла сделать для той, — оставить открытыми ворота, чтобы корова могла приходить и уходить сама, когда вздумается. Мысли горчили отравой, пока Розмари добиралась обратно, до коттеджа. Не возвратись только Пелл в её жизнь, и она бы кричала и танцевала от радости при виде столь приумножившегося богатства. Теперь же, скрепя сердце, оставалось пожертвовать нежданно улыбнувшейся удачей — мужчине, которого она презирала, человеку, что ни за что не станет беречь такое сокровище как зеницу ока и промотает до нитки всякую монету, что она получила, заработав у Хилии.

Вернувшись в дом, женщина, скатав одеяло, запихнула его в заплечный мешок. Забросив на плечо, пожелала про себя, чтоб вещи казались потяжелее, ибо задавалась вопросом, как долго сможет нести и их, и Гилльяма. Колено опухло и раздалось. Впрочем, не важно. Не пытаясь разбудить мальчика, Розмари, подхватив спящего ребёнка на руки, устроила его на плече и заковыляла к порогу. Дверь она так и оставила торчать распахнутой за спиной. Облака низко нависали над горизонтом, угрожая вот-вот разразиться дождём. Не особо удачный день — начинать путешествие, но у неё не оставалось другого выбора.

Пелл домой не заявлялся. Дрыхнет где-нибудь в таверне? Или двинулся в родительский дом? Сколько времени уйдёт, прежде чем он таки вернётся сюда, в коттедж, и обнаружит, что Розмари исчезла, прихватив… укравего сына? Увидев корову с телятами, дремлющими в хлеве, поймёт ли он, что она вовсе не отводит куда-либо животное, а попросту сбежала? С неохотой карабкаясь по крутой тропинке, Розмари долго и тщательно размышляла над всем этим, утешая себя мыслью, что как только доберётся до вершины утёса, дорога выровняется и идти станет значительно легче.

— До свиданья, коттедж, — попрощалась она.

Гилльям приподнял головку:

— Смотри, мам! Марми!

Это и в самом деле был кот. Он упёрто спускался по тропинке от края обрыва бодрой рысью. Взмокший и перепачканный грязью, куда сильнее, чем ей когда-либо приходилось видеть, он, должно быть, всю прошлую ночь провёл в холмах. Наверно, чересчур перепугавшись, чтобы вернуться домой, после того, что с ним сделал Пелл. Гилльям вдруг закопошился, выбиваясь из материнской хватки.

— Марми! Марми больно! — вывернувшись из рук, шлёпнулся на землю, шустро рванулся вперёд, вверх по тропинке к коту.

— Ох, Гилльям! — всхлипнула Розмари и, прихрамывая, потащилась следом.

Стоило им двоим добежать до кота, и Мармелад присел, вылизывая плечо. Замурчал, чуя крепкое объятие мальчика на своих рёбрах, а потом, осторожно извиваясь, вскользнул из ребячих ладошек. Должно быть, кости у него изрядно ныли, но кот даже не подумал оцарапать малыша. После встал на задние лапы напротив Розмари, и она взяла его на руки, мягко баюкая. Весь мокрый, остро пахнущий мускусом, и непривычно грязный… он был весь перемазан в чём-то липком, и на грудке виделся запекшийся сгусток грязи.

— Что мне делать, Мармелад? Я не могу оставить тебя здесь — и не могу взять с собой.

Перейти на страницу:

Похожие книги