Кошачья гордость, волчья честь

Стоило такой карточке или руке настроенного на разговор колдуна коснуться зелья в открытой плошке, и адресат ощущал, что вот прямо сейчас с ним очень хотят поговорить. С непривычки ощущение достаточно странное, но тот, кто пользовался подобным способом общения часто, вполне мог наловчиться даже опознавать личность потенциального собеседника. Князь как раз был из числа последних.

Через пару минут над плошкой с зельем, выставленной Златолетой на стол, начал куриться зеленоватый дымок, за несколько секунд сложившийся в схематичное, но вполне узнаваемое объемное изображение лица. Магия позволяла передавать только звуки, но зато в широком спектре: по желанию говорящего только речь одного человека или все сразу, включая фон. А дымное лицо существовало исключительно для психологического комфорта и понимания, что собеседник где-то есть. Еще оно дополнительно передавало эмоции, но тут поручиться за достоверность было очень сложно: иногда на такое вот «отражение» находило что-то эдакое, и оно начинало дурачиться и кривляться.

Сейчас отражение, впрочем, вело себя прилично. Сначала искренне улыбалось, когда с отцом разговаривала дочь, а потом напряженно хмурилось, когда я на правах командира докладывала обстановку, щедро разбавляя факты собственными комментариями. В отличие от того же Варса, наш князь хоть и «держал лицо», как обязывало положение, но хорошую шутку очень уважал и периодически позволял себе едкие глумливые высказывания. А я достаточно хорошо его знала, чтобы в принципе не стесняться в выражениях.

Наше знакомство с Черногором состоялось в давние времена, когда он был младшим сыном тогдашнего князя, о престоле не помышлял и искренне желал долгих счастливых лет всем своим старшим родственникам, что позволило бы ему заниматься любимым делом. Не сложилось, но пару лет мы служили под началом у одного командира, будучи совсем еще бестолковыми новичками. Делили тяготы полевой жизни — караулы, разведки, рейды, самоволки и прочие незамысловатые радости. Какое-то время даже делили постель: с этим у нас (в смысле у кошек) на службе еще проще, чем в остальных местах.

И как я могла с пиететом относиться к человеку, которого знала с юности вплоть до таких пикантных подробностей, как шрам на заднице? Боги с ним, шрамом! Я такие эпизоды его жизни помнила, для которых «нельзя рассказывать детям» — самое мягкое определение. Уважать я его от этого меньше не стала, но разводить липшие церемонии не была готова.

Собственно, именно из-за этого давнего знакомства он именно меня попросил стать нянькой Лебедяны. Вернее, попросил кого-нибудь порекомендовать, а когда я вызвалась сама (уж очень мне в тот момент хотелось отдохнуть в тишине), искренне обрадовался. Понятно, что сейчас мы здорово изменились, особенно он, душевной близости и дружбы не осталось, но хорошие отношения сохранились. И вот это пренебрежение к условностям.

— …В общем, я хотела послать его совсем далеко, но решила не портить тебе политику, — резюмировала я свой рассказ под крайне недовольным взглядом Варса и насмешливым — его друга. — Мы пока обосновались у одного надежного парня и решили узнать твое мнение обо всем этом.

— Дурно пахнет, какое еще у меня может быть мнение! — В голосе князя прозвучало недовольство. — Но я очень сомневаюсь, что кто-то так топорно устроил переворот. Зачем тогда рассказывать сказки про отъезд князя? Труп-то вам предъявлять они не обязаны, помер и помер, несчастный случай. Извините, помолвка расторгнута из-за вмешательства непреодолимой силы. Скорее, волчьи начальники сами в растерянности и понятия не имеют, что предпринять. Может, даже в панике. А насчет ваших действий… Понятно, что обратно спешить не стоит, пока ситуация не прояснится. Может, он там запил на радостях, завтра протрезвеет; что, второй раз ехать? А ругаться не хочется, есть у меня устойчивое ощущение, что Райм и сам — пострадавшая сторона.

— Ага, особенно если ушел в запой, — ехидно фыркнула я.

— Тогда вдвойне пострадавшая, — возразил собеседник. — Ладно, ты-то что думаешь?

— Ну, во-первых, Леду одну мы тут точно не оставим, — начала я с главного.

— Само собой! Я и при более благополучном раскладе хотел попросить тебя остаться с ней на некоторое время, все проконтролировать.

— Это радует, — хмыкнула я, бросив взгляд на княжну. Та, услышав слова отца, не удержалась от радостной улыбки. Он уделял ей прискорбно мало времени, и любые проявления заботы дочь воспринимала с огромной радостью. — Ладно, а во-вторых… Я предлагаю оставить тут часть отряда, а часть отправить домой. Если это крупный заговор, и местные зададутся целью нас перебить, несколько человек ничего не решат, а для страховки хватит и половины.

— А именно?

— Точно останусь я. Обязательно кто-нибудь из ведьм, можно оставить обеих, и тень. Ну и Белка, конечно, для моего спокойствия. — С последней мы обменялись понимающими взглядами.