Кощеева дочка и бабушкина внучка

– Мы с ней огонь, воду и медные трубы прошли, – слабым голосом сказала бабушка. – Васька у нас молодец. Поговорить любит, ну да с кем этого не бывает.

Варя протянула бабушке очки. Та протёрла их краешком простыни, водрузила на переносицу…

…и стала привычной бабушкой. Тяжёлая коса исчезла, сменилась сединой и короткой стрижкой, глаза посинели окончательно. Между бровями появились три морщинки…

– Ничего, поживём ещё! – сказала бабушка и подмигнула.

– Поживём! – прогрохотал Илья и засмеялся так, что на кухне зазвенела посуда.

С ним засмеялись все. И Варя, и бабушка, и Лялька. Кот Василий – и тот улыбнулся. В углу за шкафом кто-то заливался тоненько, прыскал от смеха и вновь хохотал.

– Проша, выйди к нам! – позвала бабушка. – Хватит таиться! Выходи, тут все свои!

Из – за шкафа вылез давешний мохнатый старичок и смущённо потупился.

– Это Прохор, наш домовой! – представила его бабушка. – Тебе, Варюша, надо с ним поближе познакомиться. Домовой – хозяйке первый помощник… А я пока спать буду, спа-а-ать…

Бабушка свернулась клубочком под одеялом и стала совсем маленькой. Подложила ладонь под щёку и закрыла глаза.

Илья приложил палец к губам и махнул огромной ручищей. Все на цыпочках вышли из комнаты. Варя неплотно прикрыла дверь – вдруг бабушке что-нибудь понадобится – и перевела дух.

– Я пойду, Варюша, – гулкий шёпот Ильи разнёсся по всему дому. – Если чего нужно будет – прибегай! А Василисе отдохнуть надо, отоспаться. Ты её не буди, пусть спит. Уж очень много сил она потеряла. Сон что мёд: от ста болезней лечит.

– Спасибо вам, дедушка, – только и могла сказать Варя.

Илья погладил её по голове, потрепал Лялькины спутанные кудри и ушёл.

Стало ясно, что самое главное только начинается.

Отмыть и накормить Ляльку. Умыться. Поесть. Покормить Василия. И всё время чутко прислушиваться: как там бабушка? Дышит? Не проснулась?

Очень не хватало Васьки: болтливой, бранчливой и надёжной. Утешало одно: Васька здесь, рядом. А что сейчас говорить не может – подумаешь, беда какая!

Перемазанная до неузнаваемости Васька сидела на подоконнике, поблёскивала глазами-пуговицами и молча соглашалась. В этом Варя была твёрдо уверена.

Домовой Прохор оказался толковым и работящим. Любил, правда, поворчать, но Варе это было нипочём после путешествия с Васькой. Вот только с кухонными приборами дело у него шло туго. Варя битый час объясняла ему, как пользоваться мультиваркой. Прохор соглашался, кивал, тряс бородой, но вместо омлета у него получилось что-то несъедобное. Хорошо, в холодильнике остались котлеты и кастрюля с грибным супом. С голодухи Варя съела столько, что сама удивилась. А потом так и заснула за столом, уткнувшись головой в собственный локоть.

Проснулась она от шума воды в ванной. Оказалось, это Лялька взялась постирать Ваську. Кукла плавала в пене, из которой торчал один только нос, и казалась очень довольной.

– Молодец! – сказала Варя и погладила сестру по щеке. Почему-то рассердиться на вредную мелочь не получилось. Лялька улыбнулась в ответ до ушей, и Варе стало тепло и спокойно.

– На! – сказала Лялька и протянула ей кук-лу – сушить.

Бабушка проспала до вечера. Потом проснулась, выпила ещё живой воды и уснула опять.

Варя уложила Ляльку спать, посидела рядом, пока та не заснула. А потом на цыпочках прокралась в бабушкин кабинет – туда, где на столе рядом с ноутбуком лежал меч. Оглянулась по сторонам и вынула клинок из ножен.

Меч был деревянным. Полированное дерево блестело не хуже стали, но оставалось деревом. Точно так же, как в тот день, когда Варя впервые увидела меч в руках у бабушки.

– Положь и больше не трожь! – сказал хрипловатый голосок сзади.

Это был домовой Прохор.

– Почему, Проша?

– Этот меч только в хозяйских руках собой делается. Всем другим деревяшкой показывается. Что уже видела, то и в другой раз увидишь.

Лучше на кухню пойдём, покажешь, как с этой, как её… хлебопечкой обращаться.

С хлебопечкой у Прохора дело пошло веселей.

– Хлеб – всему голова! – радовался домовой. – А там, глядишь, и с мули… мульти… тьфу ты, пропасть! Как её там?

– С мультиваркой, Проша!

– Во! И с ней поладим. Раньше-то проще было. Горшок у нас был спицательный: муравлёный, заговорённый. Скажешь: «Горшочек, вари!» – он себе и варит. И кашу, и щи, и кисель, и студень. Всем был хорош, только разбился. Вот я и отвык от муханизации.

– От механизации, Проша!

– Да ну тебя, к словам-то цепляться… – домовой обиженно засопел.

– Я и не цепляюсь, Проша, – Варя не хотела обижать Прохора. – А как думаешь, что на утро приготовим?

– Блины! – решил домовой. – С вареньем да со сметаной. Сковорода у меня – ух какая! Старинная, чугунная! Настоящая стряпухина радость.

– А в саду что делать будем?

Прохор яростно затряс бородой.

– Я ж тебе не дворовой какой-нибудь, не сарайник, не банник! Я домовой-доможил, всему в доме хранитель, хозяйке помощник! Ты уж не обессудь, сама смотри, где полить, а где прополоть.

– Ладно, – вздохнула Варя.

Утром на столе оказалась огромная стопка блинов – кружевных, с пылу с жару. Варя с Лялькой наелись от души и домовому оставили.

– Варюша! – раздался бабушкин голос.