Кощеева дочка и бабушкина внучка

– Может, потанцуем? – спросила принцесса в вишнёвом платье.

– Тарантеллу? – предложила вторая, в голубом.

– Тарантеллу, девочки! – поддержала бабушка. – Эй, игрецы-молодцы! Сыграйте!

Невесть откуда грянула музыка.

Принцессы танцевали так, что на месте было не удержаться. Стреляли задорными взглядами, белозубыми улыбками.

– А ну, Рубежная стража! – гаркнул бородатый. – Покажем, что и мы не лыком шиты!

– Эй, посторонись! – На танцпол выскочили горбоносый и светлокудрый.

– Алёха, жги! Чурила, не выдавай! – кричал бородатый.

– Добрынюшка, а ты что же?

– Не искусен я в танцах заморских, Василисушка. Сама знаешь.

Варя сама не поняла, как оказалась рядом с принцессами, но танцевала до тех пор, пока музыка не умолкла. Рядом отплясывали Прохор с Васькой: только бусы звенели да шуршал шёлковый сарафан.

– Эх, ходи изба, ходи печь, хозяину негде лечь! – Прохор лихо стучал каблуками.

– Именинница, тряхни стариной! – голос Добрыни без труда перекрыл смех и разговоры.

Бабушка улыбнулась и хлопнула в ладоши:

– Игрецы-молодцы, сыграйте, как, бывало, на пирах игрывали!

Зазвучала совсем другая музыка: плавная, завораживающая. И под эту музыку бабушка поплыла по танцполу.

Танцевать рядом с ней не хотелось – хотелось только любоваться, не отводя взгляда. Музыка вела бабушку за собой, а примолкшие гости смотрели и насмотреться не могли.

Тут бабушка озорно подмигнула и взмахнула рукой. Рядом появилось озеро. Взмахнула другой рукой – по озеру поплыли белые лебеди.

Музыка умолкла, и всё исчезло. Только бабушка стояла посреди танцпола.

Гости яростно зааплодировали.

– Ну, Васили сушка, супротив тебя плясуний нету! – сказал Добрыня.

– Спасибо на добром слове! – улыбнулась бабушка. Оглянулась на принцесс, обмахивающихся веерами, и спросила: – А где мой веер?

– Сейчас, баб! – Варя побежала на веранду.

Изящная коробочка поблёскивала на солнце чёрным лаком. Варе захотелось полюбоваться рисунком, и она осторожно раскрыла веер.

Рисунок оказался другим: заснеженная сосна, а рядом девушка под зонтом. Но прохладу веер нагонял всё так же исправно. Варя сложила его и развернула опять. Теперь на плотной бумаге с золотой искоркой был нарисован водопад в горном ущелье. Взмах веера – и сразу потянуло свежестью бегущей воды.

Чудеса!

Отдавая веер бабушке, Варя шёпотом спросила:

– Баб, а какая принцесса свою Судьбу победила?

– Та, что в голубом платье, – Сфортуна.

– Можно с ней поговорить?

– Почему же нельзя?

– А как к ней обращаться? – Варя вспомнила бабушкины наставления.

– «Ваше высочество». А потом – как она скажет.

Варя собралась с духом, подошла к сидящей под тентом принцессе и сказала:

– Ваше высочество, можно с вами поговорить?

– Конечно! – Принцесса улыбнулась и стала ещё краше.

– А как вы свою Судьбу победили? – с трудом выговорила Варя.

Принцесса задумалась.

– Знаешь, самое трудное было решиться. Потом всё куда легче. Когда я свою Судьбу разыскала, ох и страшна же она была! Грязная, нечёсаная, в лохмотьях… А уж злющая! Я ей вежливо: «Здравствуйте, синьора моя Судьба!» А она как зарычит: «Зачем притащилась? Понадобишься, я тебя и так разыщу! Хоть на дне морском спрячься, никуда ты от меня не денешься!»

– А вы что?

– А я её затащила в ручей и хорошенько вымыла. Как ни вопила она, как ни вырывалась, отмыла начисто, весь кусок мыла извела. Потом одела во всё новое и красивое, причесала и вылила на неё целый пузырёк духов! Судьба сразу иначе заговорила. «Спасибо, – говорит, – умница. Когда у человека злая Судьба, он постоянно всем вокруг на неё жалуется да бранит её последними словами. А от этого она ещё злее становится. Думаешь, легко так жить, когда тебя постоянно бранят да укоряют? Мало кто додумается, что надо самому свою Судьбу краше сделать. Теперь и у тебя, и у меня всё хорошо будет».

– Круто… – прошептала Варя.

– Пошли танцевать, красавицы! – прозвучал весёлый Алёшин голос.

Летний день катился по небу золотым колесом и прикатился к вечеру. Незаметно подкрались сумерки.

– А что, стража рубежная! Споём? – спросила Марья Моревна.

– Споём! Заводи, Марьюшка! – отозвался Добрыня.

Марья Моревна тряхнула рыжей гривой и низким грудным голосом запела про Белого Оленя Золотые Рога. Богатыри подхватили, и песня унесла за собой всех: и слушателей, и певцов:

Прянул Олень, увидавши стрелка,
Конь богатырский шатнулся слегка…

Голоса то расходились, то сливались в один, и этот голос гудел, словно огромный колокол.

Плёткой стрелок по Оленю стегнул,
Крепкой рукой самострел натянул,
Да опустилась на гриву рука:
Белый Олень, погубил ты стрелка![4]

Потом пели про реку Каялу, про далёкий поход… Много ещё пели.

Когда стемнело, богатыри собрались разводить костёр.

– Подождите, ребята! – Марья Моревна пошепталась с бабушкой и убежала. Через пару минут вернулась и снова что-то шепнула ей на ухо.

– Барабанщики, вперёд! – Бабушка хлопнула в ладоши.