Кощеева невеста

Лис скрипнул зубами. Гордость не позволила ему принять предложение мары, хотя он знал, что пережитое ещё не раз вернётся к нему в ночных кошмарах. Такое не забывается!

— Это всё правда? Мой отец в самом деле мучает пленников вот так?

— Бывало и похуже, — вздохнула мара. — Я показала тебе лишь малую часть того, что у нас называют «Кощеевой наукой». Каждого провинившегося князь старается проучить особым способом.

— Она ещё жива? — Признаться, увиденное никак не укладывалось у Лиса в голове. Одно дело слушать рассказы о жестокости Кощея и иногда видеть головы «окаянников» (как их величал отец), насаженные на колья, и совсем другое — ощутить всё это на собственной шкуре.

Маржана поёжилась.

— К сожалению, да. Но, думаю, Василисе об этом знать не стоит. Не скажешь ей?

— Ни за что… — пробормотал Лис. — Это ж сколько лет минуло? Почти вечность.

Он схватился за руку мары, как утопающий хватается за соломинку, прижал к своим губам и сбивчиво забормотал: — Понимаю, отец был очень зол, что его обманули. А кто бы не был? Но такого ужаса никто не заслуживает! Никто, понимаешь?! Я должен вытащить её оттуда. Спасти…

— Дурачок ты, Лис, — Маржана, наклонившись, поцеловала его в висок. — Там уже года четыре как некого спасать.

Но он упрямо мотнул головой. И яростно (откуда только взялись эти металлические нотки в голосе?) повелел:

— Ты отведёшь меня к ней! Поняла?!

И столько твёрдости (а вместе с нею и горечи) было в этом приказе, что мара не осмелилась отказать.

Глава шестнадцатая. В ларце — заяц, в зайце — утка…

Это только сказать легко, мол, возьми да отведи, а вот сделать трудно. Конечно, Кощеевы узники строго охранялись — и вовсе не марами, как прежде думал Лис. Он привык замечать этих тихих и неприметных девиц-кошмариц в коридорах замка и ведать не ведал, что дальше княжеских покоев, женской половины да того крыла, где обитала навья знать, их влияние не распространялось.

Подземелья находились в ведении внешней стражи, которой командовал грозный и вечно хмурый дядька Ешэ, советник Кощея. Лис слыхал пересуды, что от зычного голоса да крепкой хватки дядьки Ешэ даже огнепёски со страху писаются, а упыри да злыдни забывают навий язык. Многие боялись его даже больше, чем другого Кощеева советника — Ардана. Тот и лицом пригож был, и нравом дружелюбен — на пирах вечно шутки шутил весёлые.

Но мать сразу Лису сказала, мол, не обманись — Ардан нам не друг. Наоборот. Нет врага злее того, что в лицо улыбается, а сам втихаря мечтает тебя извести и строит козни. Помнишь, как тебе — ещё совсем крохе — змеек-кощеек в колыбель подкинули? Чёрно-зелёных, самых ядовитых? А помнишь, как бешеная огнепёска в сад забежала да на тебя набросилась? Знаешь, чьих это рук дело было? Вот то-то…

Нет, они ничего не смогли доказать, но с тех пор Лис к советнику Ардану спиной никогда не поворачивался. Зато к дядьке Ешэ можно было и спиной, и чем угодно. Если уж он тебя не любит, ты об этом первым узнаешь. Помнится, Лютомил на него прикрикнул однажды — привык мамкой-то командовать. Ешэ глянул на него снисходительно и молвил:

— Огнепёсий щен тоже лает громко, а кусать не может — зубы ещё не отросли. Так и ты — пустолайка.

С тех пор за княжьим наследником и закрепилось это обидное прозвище. Подданные за Ешэ повторять не смели, конечно, — да какой с них спрос, коли наследник пригож, здоров да ладен — им большего и не надо. При всём своём дурном характере Лютомил умел очаровывать людей так, что те начинали смотреть ему в рот и ходить следом с влюблёнными глазами. Но сила его очарования действовала не на всех. Вон тот же Кощей не раз окликал его пустолайкой. Наследник, конечно, ярился, но отцу поперёк молвить ничего не мог. Зато попытался дядьку Ешэ на поединок вызвать, но снова получил отпор:

— С детьми не воюю. Вырасти сперва, малец.

С тех пор Лис проникся глубоким уважением к советнику отца.

У дядьки Ешэ тоже было своё прозвище: Упырий Пастырь. Его обычно повторяли шёпотом, мол, смотри, Упырий Пастырь идёт — и уступали дорогу, а то и вовсе прятались. Признаться, Лис сперва не задумывался, что означают эти слова, и лишь потом начал понимать — ох, не зря все дядьку Ешэ так боятся. Власти у него столько, что на десяток советников хватит. Во всём Навьем княжестве только у Кощея было больше. Ешэ был и воином, и чародеем, и мудрецом, каких мало, и воеводой, и, как теперь стало ясно, — палачом. Нравилось ему это дело или нет, никто не ведал, но работу свою Упырий Пастырь всегда выполнял на совесть.

С тех пор как Маржана дала обещание помочь Лису добраться до несчастной Марьяны, прошло уже три седмицы, и всё это время хитрая мара избегала его, а будучи пойманной и зажатой в углу, отвечала «не сегодня». В её тёмно-вишнёвых глазах Лис разглядел затаённый страх, поэтому решил на время оставить Маржану в покое и попытать счастья сам.