Кощеевич и война

Радосвет пошевелился, и Яромир перекатился на спину. Он не удивился, если бы и небо почернело, но над головой простиралась весенняя синь. И это обнадёживало.

— Мы что, живы?… — прохрипел царевич.

— Кажется, да. — Яромир сделал глубокий вдох, тут же отозвавшейся болью в рёбрах.

— Кто победил?

— Не знаю…

Остался ли вообще кто живой после заклятия Лютогора? Яромир повернул голову — и обомлел. На берегу Медового озера застыло три десятка статуй из синего льда. А навьего отряда уже и след простыл — ушли и сани с добром прихватили.

Царевич с тихим стоном приподнялся на локте, но в следующий миг воскликнул:

— Ох, отец!

Теперь Яромир тоже увидел Ратибора — заледеневшего от пяток до макушки. Так ему и надо, негодяю!

— И Весьмир там… И Отрада… Все наши. Или нет, не все. Яснозор спасся. Ну или в полон его взяли.

— Ты понимаешь, что это значит? — Яромир тоже сел, зашипев от боли. Хотел бы подняться на ноги, но понял, что пока не в силах, поэтому просто склонил голову перед Радосветом.

— Что? — захлопал тот глазами.

— Теперь ты царь. Вся Дивь — твоя.

— И нуждается в моей защите… — Радосвет подобрал свою шапку и натянул её на уши. — Мы должны выжить, Мир. Сейчас встанем и пойдём ловить коней. Благо ещё не все разбежались, некоторые бродят среди статуй.

— Такой настрой мне нравится! — улыбнулся Яромир. — Давай сперва я встану, а потом помогу тебе?

— Я сам. — Радосвет поднялся, пошатнулся и всё-таки уцепился за дружеское плечо. — Мир, у меня к тебе просьба… Давай скажем всем, что царь Ратибор погиб как герой. Не хочу, чтобы его запомнили как тирана и труса. Он был хорошим правителем, пока не тронулся умом и не начал видеть врагов там, где их нет.

— Если ты так хочешь… — Яромир был не рад такому решению, но понимал: о мёртвых хорошо или ничего, кроме правды. Но правда оказалась для Радосвета слишком горькой. — А что ты собираешься делать с Навью?

Новоиспечённый царь сурово сдвинул брови:

— Конечно, победить! Что же ещё?

Глава четырнадцатая Поторговаться со Смертью

— Нет, ты слышала, что этот гад мне сказал?! — бушевал Лис.

Он метался по шатру туда-сюда. Брал чашу с вином, но не пил, а, повертев в руках, отставлял в сторону. Расшвыривал бумаги. Сейчас вот пнул ни в чём не повинную подушку. Сел. Обхватил руками голову. Снова встал. Взгляд упал на трость Мая, и Лис всхлипнул. Неужели теперь всё будет напоминать ему о погибшем друге?

Марена взирала на него со скучающим видом, подперев кулаком щёку:

— Что ты хочешь, чтобы я ответила? Да, я слышала, как Ратибор сказал, что это твоя вина. Что ты убил Мая. И что с того? Он понял, что дело дрянь, и хотел сделать тебе больно напоследок. Но больше царь не причинит тебе неудобств.

— Да… и всё же он не совсем мёртв.

— А кто тебя просил его замораживать? И ладно бы только его. Знаешь, сколько ледяных статуй появилось в Диви твоими стараниями?

— Должно быть, десятка три. — Княжич вяло отмахнулся. — Все они это заслужили.

— Ага, а три с лишним сотни не хочешь?

— Сколько? — Лис сперва опешил, снова потянулся за чашей и всё-таки отпил глоток. — Что ж, это справедливо. Значит, все они виноваты. А что заклятие оказалось сильнее, чем я думал… Такова судьба.

Глаза Марены вспыхнули гневом.

— Да что ты знаешь о судьбе? У меня был полный порядок в делах. Я точно знала, кому и в какой момент суждено выжить или умереть. А ты вмешался в естественное течение бытия. Даже твой отец такого себе не позволял! По крайней мере, не с таким размахом.

— Выходит, я его превзошёл, — растянул княжич губы в улыбке. Впрочем, довольно безрадостной.

— Ты понимаешь, сколько людей теперь оказались в нигде? Ни живы, ни мертвы.

— Ты их жалеешь, что ли?

Марена покосилась на него, как на чокнутого. Разве что пальцем у виска не покрутила.

— Придумаешь тоже! Смерти не положено никого жалеть. Просто теперь они не достанутся ни мне, ни моей сестрице. А это не по правилам.

— У тебя есть сестра? — спросил он. Потом вспомнил: — Ах да, ты что-то такое упоминала. Впрочем, мне всё равно… Проклятье, ну почему так долго?!

Словно по заказу, у входа в шатёр громко покашляли, потом полог откинулся, и внутрь заглянул Энхэ с ларцом в руках. Кажется, он удивился, что Лис один. Должно быть, слышал голоса.

— Господин, вы просили…

— Давай сюда. Свободен.

Но Энхэ не ушёл.

— Княжич, разреши остаться! Мне эти дивьи уже во где, — провёл он ладонью по горлу. — Хочу к своим, в родную Навь.

— Нет. Ты мне нужен там. Возьми еды в дорогу и уезжай.

Энхэ вздохнул и, поклонившись, испарился, а Лис поставил ларец на стол. Открывающее замки заклятие дважды сорвалось из-за дрожи в руках, но с третьего раза всё-таки получилось.

Смерть с любопытством заглянула через его плечо:

— Что там?

В ларце оказался флакон с живой водой. Последний из Кощеевых запасов. Лис хранил его для матери, но… до сих пор не заполучил заветный перстень. А Май был нужен ему сейчас!

— Неужто собрался друга воскрешать?

— Я мог бы просто попросить тебя — ведь ты моя суженая. Но ты сама сказала: надо играть по правилам.