Кощей

— Зря ты меня оттолкнул, — только и смог сказать Дементьев. — Мне-то немного осталось, а ты…

— А я умереть не могу.

К величайшему удивлению Казимира, он мягко отстранился. Обхватил обеими руками рукоять, зажмурился и с усилием вытащил нож. Если до этого стойкость Кощея еще удавалось списать на шок, то после такого маневра он должен был мешком упасть на землю. Но не упал. Вместо этого он выбросил в сторону нож и посмотрел на ошалевшего Казимира.

— Все нормально, — повторил он и со слабой улыбкой добавил. — Я же Кощей. Бессмертный. Стирать только теперь надо. И зашивать.

Он вздохнул и вытер руки о балахон. Потом снова поднял взгляд на Дементьева.

— Ты бледный. Очень, — обеспокоенно сообщил Кощей. — Тебе нехорошо?

Казимиру и правда было нехорошо. Все еще потряхивало от случившегося, и теперь он окончательно поверил, что отшельник не деревенский дурачок, а живая душа, что больше века обречена жить в лесу в одиночестве. Неприятный холод проскреб по позвоночнику от этого простого осознания и окончательно унес все сомнения. В своих книгах он придумывал разные миры — и мрачные, и умирающие, но реальность вдруг оказалась страшнее любого из них. Тоскливее.

— Все нормально, — ответил Дементьев словами отшельника.

Называть его Кощеем больше не получалось даже в мыслях. Прозвище вставало поперек горла. Это даже не кличка, а унижение. Злая насмешка. Елисей его имя. Тоже как из сказки, только из другой.

Пока он боролся со ступором, отшельник поднял с земли две книги. Казимир выронил, когда на крик обернулся. Елисей бережно взял их в руки. Смахнул ладонью песчинки, потер рукавом попавшие на обложки капли крови.

— Казимир, — почитал он, улыбнулся и поднял голову. — Теперь и я знаю твое имя.

— Прости, я совсем забыл представиться. Из головы вылетело, — Дементьев помедлил и все-таки спросил. — Ты точно в порядке? Я, знаешь ли, не каждый день вижу, как люди после такого удара ножом выживают. То есть я вижу, что ты живой, но вообще… Как ты?

— В этот раз не страшно. Вася — он не понимает. Его нельзя винить. Он без умысла. Я его немного успокоил, и он убежал домой, — Елисей подошел поближе и мягко дотронулся до его руки. — Не злись на него.

В этот раз. Значит, были и другие — и, видимо, не такие случайные. Сейчас и целью не Елисей был, а Казимир. Мелькнул тут своей нерусской рожей перед травмированным ветераном. Он все-таки разозлился. Сильно. Злость требовала вернуться назад прямо сейчас и вытащить каждого из деревенских из дома, заставить уйти. Прогнать. Если надо — пригрозить. Ему-то чего, ему терять нечего. О себе он давно не думал, а оставить тут Елисея еще на сто лет — боялся.

— Казимир, — голос отшельника вытащил его из тяжелых и ядовитых мыслей. — Можно попросить?

— Конечно, о чем?

— В книге, которая в моем доме, я читал про море. Здесь есть озеро, но меньше. Я, может, и видел когда-то, на не помню. Не представить, как это. Вода до горизонта. Если ты вернешься, можешь показать… фотографию. Это так называется? Когда на бумаге.

Дементьев тяжело вздохнул. Злость перешла в горечь — тоскливое ощущение бессилия. Она так и застряла криком отчаяния где-то внутри. Елисей его молчание истолковал по-своему.

— Ничего, — торопливо сказал он. — Мне и так хватит. Спасибо за книги.

Вместо ответа Казимир молча усмехнулся и вытащил телефон. Нашел видео прошлогодней давности и подошел поближе к отшельнику.

— Вот тебе море, — тихо сказал он и включил воспроизведение. — Это океан, но в целом выглядит так же.

Елисей зачарованно смотрел видеозапись. С расширившимися от изумления глазами прильнул к дисплею как ребенок. А там шумели волны Атлантического океана, разбивались о камни на берегу, а заходящее солнце окрашивало воду не то в золотистую кровь, не то в огненное вино. Минута из прошлой жизни Казимира, когда он побывал почти в раю.

— Очень… красиво, — сказал Елисей, когда запись закончилась.

Дементьев заметил, что глаза у него блестят. То ли от восторга, то ли от сожаления. В последнее верилось лучше.

— Спасибо, — добавил он. — Я… я думаю, у меня все-таки кое-что есть для тебя.

Он глубоко вздохнул и отошел в сторону. Казимир внимательно проследил, как Елисей отыскал брошенный нож, зажал между колен книги, чтобы освободить руку. Отшельник вытащил из-под балахона крепкий, толстый шнурок. Его он и срезал. Казимиру почудилось, что когда тот упал на землю, на лице Елисея промелькнуло что-то похожее на светлую тоску. Отшельник снова уронил нож, перехватил книги — они для него представляли большую драгоценность, чем оружие.

— Возьми, — Елисей вложил ему снятый со шнурка массивный, потемневший от времени перстень. — Это… принадлежало другому мне. Ты его имя прочитал. Возьми, пожалуйста.