Кошелек или жизнь?

— Стасик? Мама говорит, что дома. Но он сегодня как раз совсем никакой, мать говорит, что лучше не трогать. Ох, боюсь я за него что-то!

— Наверное, ему Максик много интересного про мамочку рассказывает, как ты думаешь? Очень удобно в воспитательных целях. Не пойму, и какого Сашка столько лет с разводом тянул? У него и язва, наверное, тогда от тебя открылась? — продолжал тихо кипеть Николай.

— Понятно. Ну что, сидеть здесь нет никакого смысла. Быстренько напишите мне адреса, телефоны всех ваших мальчиков и матушки заодно — нужно ехать.

— Зачем? Ты думаешь, что это имеет какое-то отношение…

— Потом думать будем. Пишите скорей. И без фокусов.

Мне уже не терпелось вернуться в «Реченьку», чтобы побольше узнать о деятельности туристов. Угнетала одна мысль: что с Кораблевым? Может быть, пока я провожу расследование, колесю по городу и смотрю видеофильм с его участием, Александр Денисович как раз получает пулю в лоб, и его где-нибудь в лесу присыпают земличкой нарядные мальчики в галстучках. Но зачем? Какую они при этом преследуют цель? Мне почему-то казалось, что преступники должны метить пулей именно в кораблевскую голову — вместилище философских, научных и прочих идей, чтобы поставить на всех его самосовершенствованиях кровавую точку. Неведомое чувство мне говорило, что если они этого не сделали, то могут сделать в любое время, в каждую секунду, пока я медлю и раздумываю, что делать дальше. А правда, что дальше? Впрочем, руки уже давно крутили баранку руля, гоня машину к гостинице «Реченька», по знакомому маршруту.

За тот час, пока я отсутствовала, в «Реченьке» ничего не изменилось — женщина с недовольным лицом сидела в регистратуре, изредка оформляя отъезжающих и прибывающих, но в основном лузгая семечки, которые большой горкой лежали на столе.

— Вы куда это? — вдруг встрепенулась при виде меня любительница семечек из регистратуры, у которой, похоже, занемевший от молчания язык требовал физзарядки.

— К туристам.

— Нет их никого. Все ушли. Закрыто там.

— А вы откуда знаете? Может, не все? — спросила я, нажимая на кнопку лифта, чтобы сэкономить лишние минуты.

— Галочка дверь закрыла — и ушла.

— Какая Галочка?

— Ну, дочка Марьи Ивановны, администратора нашего, — она у них тепереча работает. Только сейчас ушла.

Изменив задуманный маршрут, я снова ввалилась в дверь Марьи Ивановны. В этом сонном муравейнике нужно действовать по-особому, путем шоковой терапии, чтобы хоть чего-нибудь добиться. Марья Ивановна — Машенька из сказки, не расставшаяся даже в жестоких условиях рынка со своей косичкой, теперь, старательно шевеля губами, пересчитывала полотенца.

— Вы арестованы, — сказала я, появившись на пороге.

— Ой! Чего это? — испуганно присела она на диван, заваленный бельем.

— За содействие преступной группировке.

— Какой такой группировке? — прошептала Машенька побелевшими губами.

— Бандитам. Которых вы называете «туристами».

— Ой, а у меня Галка с ними три недели работает. Она что же теперь? Она теперь как?

— Тоже будет арестована, — сказала я твердо. — Правда, помощь следствию может смягчить наказание.

Меня поражало, что Марья Ивановна верила каждому моему слову и на все часто кивала головой. Никакого возмущения, оправданий — полная вера в торжество порядка и справедливости в моем единственном лице. Такие обычно ни документов, ни ордера не спрашивают — и так всему верят. Неужто та красная книжечка, которой я помахала перед ней час назад, так и стоит перед глазами? Святая наивность. Надо еще несколько штучек про запас купить.

— У вас есть ключи, чтобы зайти в помещение… турфирмы?

— Вообще-то у меня от всех номеров есть запасные ключи, но свои они отобрали, сказали, что не нужно… Но, может быть, подойдут какие-нибудь? — с готовностью предложила Марья Ивановна, преисполненная намерений верой и правдой служить правопорядку и по возможности искупить свою смутную вину.

— Ваши так называемые «туристы» занимались подпольным бизнесом, с которого не платили налоги. Взять хотя бы деятельность, связанную с проституцией в сауне…

«А я-то здесь при чем», — пожалуй, могла бы сказать Марья Ивановна, но она только послушно кивала и трясла головой. Значит, все-таки — при чем, имела денежку за то, что закрывала глаза на всевозможные махинации «хороших мальчиков». Похоже, мальчики нравились ей не только тем, что ходили в галстуках и улыбались, но при этом еще неплохо давали на лапу и дочку вон пристроили в свой офис работать — тоже в последнее время распространенный вид скрытого подкупа, при нынешней-то безработице.

— Ой, чегой-то не подходят, — забормотала Марья Ивановна, перебирая своими сухими пальчиками целую связку ключей. — У Галочки моей точно ключи есть — ей, что ли, звонить? Так она вряд ли домой пошла.

— Ладно, дайте-ка я, — отстранила я ее от двери и одним движением отмычки открыла замок. Теперь уж Марья Ивановна точно не сомневалась, что я из «этих самых», которые любого из-под земли достанут.