Читаем Кошерът на Хелстрьом полностью

Трусът започна някъде от дълбините на Кошера, достигна повърхността и се разля, за да бъде регистриран от всички сеизмични датчици на планетата. Когато приключи, Хелстрьом си помисли: „Земетресение!“ Но това беше по-скоро опит да се отхвърли нежеланото предположение. Нека да е земетресение, само не и гибелта на Проект 40!

Тъкмо се бе поуспокоил след повторното залавяне на Джанвърт и дойде този неочакван трус.

Скърцането в сградата утихна и се възцари неестетвена тишина, сякаш всички работници от Кошера едновременно бяха затаили дъх. Хелстрьом пръв се раздвижи и пресече наблюдателното гнездо, като не пропусна да забележи, че мониторите продължават да работят и светлините не са угаснали.

— Доклад за повредите, моля — каза той. — И някой да ме свърже със Салдо.

Беше малко изненадан от спокойствието, което звучеше в думите му.

Само след секунди Салдо се появи на един от екраните. Зад него Хелстрьом виждаше част от подземната галерия, все още изпълнена с прах.

— Те ме задържаха! — поздрави го Салдо. Младият мъж имаше объркан и дори леко уплашен вид. Един от едрите симбиоти, които помагаха непрестанно на изследователите, застана зад Салдо и го отстрани с ръка. На екрана се появи обгореното, като изваяно от камък лице на изследовател. Той вдигна розова длан пред монитора и пръстите му затрепериха в кошерния език на символите.

Хелстрьом превеждаше за онези, които не можеха да виждат екрана.

„Възмутени сме от недоверието, проявено към нас в лицето на вашия наблюдател, изпратен тук със заповеди да забави енергозахранването на текущия проект. И нека тревогата, която ви причинихме, да бъде първият признак на нашето недоволство. Можехме да ви предупредим за онова, което се случи, но с поведението си не заслужихте подобно предупреждение. Спомнете си сътресението, което всички в Кошера почувствахме — и знайте, че в епицентърът на проекта, ефектът е бил хиляди пъти по-изразен. Като се изключат някои дребни детайли, може с увереност да се твърди, че Проект 40 е завършен с пълен успех“.

— Къде точно беше епицентърът на проекта? — попита Хелстрьом.

— В Тихия океан, близо до островът, наричан от Външните Япония. Съвсем скоро там ще открият нов остров.

Плоското обгорено лице се отдръпна от екрана и на негово място отново се появи Салдо.

— Те ме задържаха насила — оправдаваше се той. — Отказаха да изпълняват заповедите ми. Сами свързаха захранването и не ми дадоха възможност да ти докладвам. Нилс, те отказаха да ти се подчиняват!

Хелстрьом подаде бърз сигнал „успокой се“, Салдо замълча и той продължи: „Събери всички възможни сведения за проекта. Искам да изготвиш подробен доклад, в който да уточниш какви точно дребни детайли остава да бъдат изяснени. Ще се явиш лично при мен.“ Той даде сигнал за приключване на разговора и се обърна.

Кошерът най-сетне разполагаше със своето дефанзивно-офанзивно оръжие, но с него идваха и куп нови проблеми. Безредиците и вълненията, възникнали на много места в Кошера, бяха оставили своя неумолим отпечатък и върху изследователите. Обичайната им раздразнителност заплашваше да прерасне в открито неподчинение. Сложните взаимовръзки, на които дължеше съществуванието си Кошерът, бяха под заплаха. Щеше да им е необходимо много време, преди да се справят с тази кризисна ситуация. И най-вече — нуждаеха се от продължителен период на относително спокойствие. Всички велики промени са били извършвани поне за известен период от време. А промените вече бяха налице — Хелстрьом ги забелязваше най-често, когато се сравняваше със специалистите от новото поколение. Не хранеше почти никакви илюзии за себе си. Предпочиташе да общува чрез речта, неизменно се затрудняваше от кошерния език на символите, докато при образците от новото поколения беше съвсем обратното. Хелстрьом осъзнаваше, че изпитва известно, макар и лишено от смисъл удоволствие да притежава собствено име, да има изградена легенда във Външния свят, но повечето от новите бяха освободени от подобни предразсъдъци.

„Аз съм преходна форма — каза си той, — и някой ден ще изчезна напълно“.

66

„Из Кошерния наръчник: Концепцията за свобода е неразривно свързана с вече дискредитираното абстрактно понятие за личност/его. И ние ще пожертваме тази свобода, за да се сдобием с далеч по-развит, усъвършенстван и гъвкав човешки материал“.

Меривейл стоеше на балкона, пред стаята, която бе наел на втория етаж в мотела и чакаше да настъпи утрото. Беше хладно и той бе навлякъл дебел сив вълнен пуловер с висока яка — достатъчно топъл, та да не усеща хлад дори когато се опираше на металната решетка. Пуфтеше замислено цигара, заслушан в звуците на нощта. Откъм паркинга се чу шум от стъпки, а в стаята под него, чийто прозорци бяха светнали само преди няколко минути, бърбореха неразбрано приглушени гласове.

Перейти на страницу:

Похожие книги

К востоку от Эдема
К востоку от Эдема

Шедевр «позднего» Джона Стейнбека. «Все, что я написал ранее, в известном смысле было лишь подготовкой к созданию этого романа», – говорил писатель о своем произведении.Роман, который вызвал бурю возмущения консервативно настроенных критиков, надолго занял первое место среди национальных бестселлеров и лег в основу классического фильма с Джеймсом Дином в главной роли.Семейная сага…История страстной любви и ненависти, доверия и предательства, ошибок и преступлений…Но прежде всего – история двух сыновей калифорнийца Адама Траска, своеобразных Каина и Авеля. Каждый из них ищет себя в этом мире, но как же разнятся дороги, которые они выбирают…«Ты можешь» – эти слова из библейского апокрифа становятся своеобразным символом романа.Ты можешь – творить зло или добро, стать жертвой или безжалостным хищником.

Джон Стейнбек , Джон Эрнст Стейнбек , О. Сорока

Проза / Зарубежная классическая проза / Классическая проза / Зарубежная классика / Классическая литература
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Классическая проза / Русская классическая проза / Проза / Историческая проза