Кошка

– Извинись, я сказал!

– Да ни за что!..

– Значит, не будешь? А так?

– Мне больно… Отпусти, мне больно!..

Его рука скользнула под пиджак, под блузку, зашарила по спине в поисках чего-то. От каждого прикосновения по телу разбегались мурашки. Лифчик! Он искал застежку от лифчика! Начиная с живота, Лару захлестнула теплая волна возбуждения. Она покорно терпела, прижатая к подоконнику. Пусть расстегнет, ну когда же…

За стеклом вдруг пошел снег. Ларе сперва показалось, что от нехватки кислорода у нее начались галлюцинации. Он ровно падал с серой высоты, словно крошечные чешуйки, падающие с крыльев невидимой бабочки.

– Гоша…

– Да тихо!.. – он еще сильнее надавил на нее.

– Гоша, смотри, снег!.. – прошептала Лара хрипло. – Первый снег!..

И тут он отпустил. Воздух толчком вошел в легкие, и Лара закашлялась.

– Кошка дура, – зло бросил Георгий и быстрым шагом направился к лестнице.

Лара встала на ноги и потерла ушибленную руку. Разум возвращался к ней, хотя перед глазами все еще расходились красные круги.

Гоша… Ну почему же он такой тупица? Его торопливые шаги хлопали по лестнице, удаляясь с каждый мгновением. Она успеет? Она должна успеть!

Слетев вниз по лестнице, Лара схватила куртку, наспех напялила сапоги и, не застегивая, рванула из здания колледжа.

Она застала Георгия во дворе, такого же взъерошенного, как воробей, поймала за край куртки и потянула на себя.

– Ну что тебе от меня надо?! – вырвался он.

– Ничего!

– Что всем от меня надо?! – он стащил с головы шапку и бросил на тонкий слой снега, успевшего покрыть двор. – Достали!!!

– Гош, успокойся, – попросила Лара, не понимая, чего он раскричался.

– Сама успокойся, – прорычал он. – Что ты ко мне пристала?

– Гоша… – Лара подняла со снега шапку и протянула ему. – Не знаю, просто…

– Вот и иди со своим «просто» куда подальше, – он вырвал шапку и побежал в сторону остановки.

– Гоша! – крикнула она вслед, но ветер поглотил ее слова.

Тогда Лара побежала за ним.

– Гоша, да стой ты!..

– Кошкина!..

Он остановился, резко развернулся, словно хотел ударить ее своим смешным портфелем, однако передумал. Из его тонких ноздрей вышло облачко пара, как у разъяренного быка.

– Кошка, если ты…

– Ну замолчи! – требовательно велела Лара. Схватила его за предплечья, встала на цыпочки и быстро поцеловала.

Губы у него оказались потрескавшиеся и соленые. Он так и остался стоять, глядя на нее и недоуменно моргая. Лара вытерла рот. Ну скажи что-нибудь, ну же…

Он отстранился. Натянул шапку и отвернулся. Друг за другом, в молчании они пошли к остановке, под падающим снегом, белыми частичками неизвестного мира, в котором существует лишь великолепная красота.

Почему-то ей было очень обидно, так обидно, что хотелось прямо здесь разрыдаться. Приехала ее маршрутка. Стараясь на него не смотреть, Лара залезла в автобус. Двери захлопнулись. Силуэт Георгия стал совсем размытым из-за текущих слез, а затем и вовсе растворился за стеклом.

***

Вопреки всему, ночью она не плакала, а просто лежала, не думая ни о чем. Тот день словно высосал из нее все силы, опустошил. Не хотелось ни представлять Георгия, ни вспоминать Илью, ни ласкать себя. Ни-че-го.

В субботу было пять уроков. Им устроили выговор за то, что самовольно ушли, и прилюдно отругали. На вопрос: «В чем дело?» Георгий и Лара лишь переглянулись. Георгий тут же стыдливо отвел взгляд, словно ничего не было. Потом честно, перед всем классом заявил, что ушел он, а Лара пыталась его удержать. На вопрос: «Почему он ушел?», он ответил, что опаздывал домой. По классу прокатился смех. После этого им разрешили сесть. Уже в своей парты он бросил в нее любопытный взгляд, однако больше ничего не сказал. Лара проглотила вставший в горле ком. Ну и пусть. Ну и пусть!..

Домой она возвращалась одна. Наверное, Георгий специально или свалил раньше, или наоборот задержался в колледже, чтобы не пересекаться с ней. Ну и пусть.

Выходные прошли, как обычно. Чтобы отвлечься, она позвала родителей в кино на какой-то новый фильм. Потом все воскресенье просидела над физикой и алгеброй, и только когда у нее не удался очередной интеграл, она вдруг разрыдалась. Страницы учебников потом слипались от слез.

Ну и почему она такая рева? Это что, первый раз что ли? А сколько еще парней будет потом? Наверное, Георгий не последний. Что, теперь из-за каждого убиваться?

Лара с силой захлопнула учебник. Да ни за что.

А в понедельник случилось то, о чем она долго вспоминала с особым трепетом, словно в груди поселился маленький теплый котенок, свернулся в клубок и принялся тихо урчать.

Физкультура снова была последней. Лара хотела переждать в раздевалке, чтобы убедиться, что с Георгием она не встретится на остановке. Она села на скамью за уголком, дождалась, когда все девчонки уйдут, а староста отдаст ключ. Хотя в прошлый раз она убежала с этим ключом домой и пришлось отдавать лишь утром следующего дня и извиняться, староста так и не узнала об этом.

По коридору пронеслись топот и смех – мальчишки выбегали из раздевалки. Отлично, нужно подождать минут двадцать, а лучше полчаса, и тогда пойти на остановку…