Кошка Баскервиллей

— Да не знаю я ничего толком. И Настя полностью не знает, ей Ирка Стрешнева из параллельного класса позвонила. Они соседи с Лешкой были. Им после окончания интерната квартиры в одном доме дали. Леша в классе звезда был. Высокий красивый, девки за ним табунами ходили. Бабы любят таких «плохишей», хулиганов. Он и курил, и выпить был не дурак, и кулаками махал будь здоров как. Но с гнильцой был, этого не отнять, а бабам нравился. Вот после школы никуда так и не поступил. Работал то тут, то там. Сначала с нашей Оксанкой жил пару лет, потом из-за пьянки она его выгнала. Он еще пуще пить стал, водил к себе компании сомнительные. И вот вчера по пьяни заснул с сигаретой в зубах, пожар устроил. Когда пожарные приехали — в квартире чад и копоть, дыму тьма. А Лешка — уже готов. Хорошо, что соседей не спалил. Те вовремя дым учуяли, выскочили. Так Настя рассказывала.

— Хорошо, последний вопрос, и я от тебя отстану, обещаю. Давай адрес этого вашего Леши и телефон Насти и Иры.

Немного порывшись в телефоне, бросая пламенные взгляды на пятитысячную, Мещерская продиктовала мне данные.

Я отдала ей честно заработанные денежки, поблагодарила и поехала по адресу Чевурина.

Глава 11

По дороге к дому погибшего Алексея Чевурина я размышляла над ситуацией.

Я очень редко верю в совпадения. Тем более какое может быть совпадение, если буквально на следующий день после смерти Таисии Скворцовой-Дятловой умирает ее бывший одноклассник. Мальчик, которого она любила, и, скорее всего, из-за которого она и изменила всю свою жизнь и стала актрисой.

Я не верю, что его смерть была случайной.

Хотя…

«Есть многое на свете, друг Горацио».

Нужно приехать на место и разобраться со всем этим.

С такими мыслями я приехала в отдаленный район нашего многолюдного Тарасова. Обычный спальный район, старые хрущевки, вонючие подъезды, отсутствие домофонов на дверях — классика жизни.

Третий подъезд искать долго не пришлось. Окна квартиры номер двенадцать на втором этаже отнюдь не радовали глаз — черная копоть, сажа, обгоревшие оконные рамы.

Ясно, что именно здесь произошло преступление, а я думаю, что это явно не несчастный случай.

Осмотрев запущенный двор и не заметив ничего странного, я смело поднялась по лестнице.

Дверь квартиры номер двенадцать была грубо выломана и снята с петель. Теперь она одиноко стояла возле подъездной стены. Внутри квартиры до сих пор чувствовался сильный запах гари.

Я смело шагнула внутрь, но долго находиться в стенах квартиры было невозможно, и как только я снова вывалилась на лестничную площадку, чтобы хоть чуток прокашляться, нос к носу столкнулась с незнакомой девушкой.

Красавица блондинка с избалованным и капризным выражением лица и немного вульгарной боевой раскраской на лице, столкнувшись со мной, от изумления даже вскрикнула:

— Кто вы такая? Что вы тут делаете?

— Нет, это вы представьтесь. Кто вы? — я сунула блондинке под нос свое удостоверение.

Откинув льняную прядь за ухо, она представилась:

— Оксана. Оксана Прядилина.

— Кем вы, Оксана, приходитесь убитому Алексею Чевурину?

— Убитому? Ой… Почему убитому? Он сам угорел, — залепетала девушка.

— Следствие разберется, сам — не сам. Вы не ответили на вопрос.

— Леша — мой парень. Был мой парень, — тихо уточнила Оксана.

Ага, на ловца и зверь бежит.

— Вы ответите на несколько моих вопросов? Где можно побеседовать?

— Да-да, отвечу, — испуганно закивала блондинка.

Неужели ее так напугали представители закона?

— Можно, наверное, у меня в машине поговорить. Вот только мне через час на кладбище надо, — пролепетала Оксана.

— Я вас надолго не задержу.

Мы сели в белую «Ладу», припаркованную у подъезда.

Я спросила:

— А что вы сегодня делали в квартире Алексея?

— Я сюда забежала, так как телефон забыла в прихожей. А сегодня вот вспомнила.

— А когда забыли?

— Так вот вчера и забыла, заскочила к нему — продуктов принесла, думала, мы с ним помиримся, фильм посмотрим. А он меня выгнал — сказал, что ему некогда. Так грубо мне ответил. Мы опять поругались. Он меня толкнул, у меня телефон вывалился из кармана куртки. А я только в машине заметила.

— Почему вы поругались?

— Это важно?

— Если я спрашиваю, значит, важно.

— Да он как-то не в себе был. Кричал на меня, что ему некогда. Взвинченный такой, нервный.

— Он пьян был? — уточнила я.

— В том-то и дело, что трезвый. Он, когда пьяный, смирный бывает. А тут трезвый и злой.

— Во сколько вы от него ушли?

— Часов в десять — пол-одиннадцатого. Но уже темно было. Я еще минут двадцать здесь в машине сидела. Курила, плакала. А чего он со мной так обращается? Он мне в любви клялся, а теперь толкается, дерется.

— Во сколько вы уехали? Ничего странного не заметили?

— Уехала около одиннадцати. Ничего вроде, а хотя — да, было. Парнишка молодой с дерева спрыгнул, напугал меня, пацан. Вот же делать нечего, лазают, как мартышки.

— С какого дерева?

— А вот с этого, где мы стоим.

Я вышла из машины и посмотрела на ясень, росший рядом с подъездом. Высокое дерево своими ветвями соприкасалось с балконом Чевурина.

Мартышки, говоришь? Ну-ну.

— Опишите мне этого парня.