Кошка Белого Графа

— А вы уверены, что сумеете обуздать темную Небею, когда она начнет собирать свою жатву?

Принцесса долго молчала.

Мне стало горько и тоскливо — словно темные боги уже вышли с изнанки незримых миров, завладев умами и душами. Кому верить, если даже хорошие люди творят ужасные вещи? Камелия, которой я сочувствовала всем сердцем. Герцог Клогг-Скрапп, несколько вялый и равнодушный, но в общем, неплохой. Рауд…

Он задумал это с самого начала, еще не зная ни о Джеруче-Фьюго, ни о медальоне, ни о замыслах короля Бертольда и короля Альгредо. Он напросился к вайнорцам в провожатые, чтобы найти у Камелии слабое место и в нужный момент надавить на него.

И неважно, что с ней будет, что будет со мной, с ним самим! Такова высшая магия нашего мира — магия власти. Каждый, кто прикасается к ней, сходит с ума. Становится… фантумом, готовым подчинять, отнимать и захватывать, жертвуя другими и собой ради силы, ради того, чтобы стоять рядом с богами, получая дары из их рук. Вместо того, чтобы просто жить…

— Я должна обсудить это с дядей, — сказала принцесса.

— Хорошо, — ответил граф Даниш. — Но амулет я оставлю у себя.

Они поднялись.

Я выпрыгнула из своего укрытия и вприпрыжку поскакала к дворцу. А то наговорю, что чувствую, потом пожалею.

— Белка! — окликнул Даниш. — Идем домой!

"Сама дойду! Видеть тебя не хочу! Вас обоих!"

* * *

— Что думаешь, Болли?

Альрик отвернулся от окна, чтобы не видеть белой мути, занавесившей парк от неба до земли. В канун праздника всегда шел снег, но не сплошной стеной, как сейчас, а легкими красивыми хлопьями. Всегда, чтоб миру провалиться к темным богам!

До сих пор Альрику не приходило в голову задуматься, как владыки зимы этого добивались. Сколько себя помнил, просто радовался этим хлопьям и пушистым облакам, сквозь которые непременно проглядывало солнце. Непременно, опять же. Хотя властью над воздушными течениями владыка зимы обладать не должен. Или должен?

В том и беда, что Альрик не понимал всех тонкостей своего нового дара. И это приводило в бешенство. Ничего, с даром моря будет проще. Если решиться и принять его…

— Представь себе, Болли, она сказала, что отдаст мне дар, если ей не придется делить со мной постель. Ее сердце, видишь ли, принадлежит другому. И при этом не стеснялась смотреть в глаза!

А взгляд у нее был, как у солдата, который идет в штыковую атаку.

Это тоже бесило. Женщины никогда не смотрели на него так. Будто на врага. Он ей настолько неприятен? Или она решила, что один брат не лучше другого?

Альрик выругался.

Гюнтер! Еще одна причина его ярости. Сколько раз предупреждал гаденыша. И вот опять. Правильно бабушка отходила его тростью. Превратил дворец в разбойничий притон да еще позарился на любимую фрейлину Камелии!

Пришлось срочно выслать поганца в Касль. Там нет хорошеньких маленьких вайнорок, там вечные снега, обветренные скалы и гарнизон из старых солдат. В такой компании не забалуешь.

Осталось извиниться перед королем Бертольдом. Своей так называемой невесте Альрик уже выразил сожаления, пообещав позаботиться о будущем пострадавшей фрейлины. Подберет ей титулованного мужа, даст хорошее приданое. Какое-нибудь поместье на берегах Нерина с приличным годовым доходом. Тогда, может быть, ее высочество сменит гнев на милость.

С этой свадьбой все идет наперекосяк. Альрик так и не дознался, кто от его имени велел недокармливать вайнорцев. Гоф-командор Вактик допросил поваров — те кивали друг на друга и пожимали плечами. Приказ будто из воздуха взялся! А Камелия теперь и эту мелкую обиду готова ему припомнить…

— Как по мне, ваше величество, надо брать. Раз сама дает, — сказал Болли и ухмыльнулся в кудлатую бороденку.

Альрик против воли рассмеялся.

Когда они были наедине, отец Эми не горбился, не егозил и не угодничал, как на публике. Его советы были просты и толковы, а пошловатые шутки поднимали настроение.

Болли без спросу подошел к винному шкафу в виде птичьего домика, достал любимую пузатую бутылку и пару чарок простого зеленоватого стекла.

— А вот с господами Флоссеном и Гаус-Ванденом, — продолжал он, — лучше обождать годок-другой. Пусть расслабятся. А вы за это время укрепитесь.

— Так-то оно так, — вздохнул Альрик. — Но король Бертольд обидится, если я отниму силу у его дочери. Он и так волнуется. Мои дары ему покоя не дают, старому тритону.

— А вы ему пропишите все, как есть. Ее, мол, высочество меня как мужа принять отказалась, должен же я хоть какое-то возмещение иметь? Ежели он свою дочь соблюсти не сумел, с вас-то какой спрос?

Альрик хмыкнул. Грубо, прямолинейно, но что-то в этом есть.

— Значит, брать, говоришь? — он сделал глоток и покатал жидкость во рту, наслаждаясь ягодно-кедровым вкусом. Хороши все-таки у Болли бальзамы!

Настроение стало потихоньку подниматься…

Но купчишка тут же все испортил. Никакого такта у человека.

— За дочерьми нынче глаз да глаз нужен, — рассуждал он. — Я свою Эмку в кулаке держу, чтоб на сторону глядеть и думать не смела. А то повадился граф Скадлик подарочки таскать…