Кошка Белого Графа

Лабиринт распался на несколько спиралей, и в центре каждой оказалась поймана пара. Камелия и Фьюго. Кайса и фендрик Лорн Ойсин. Ему, должно быть, сказали, что Кайсу выдают замуж, и он примчался вызвать на дуэль Белого Графа. В Ойсине ощущалась какая-то странность. Но этой ночью все было странно! Разве не удивительно, что рядом с нами рассматривали узоры на своих руках и изумленно смеялись Гелеона Хендевик и Вильфред Клогг-Скрапп?

Это свадебное сумасшествие в какой-то мере примирило меня с моим собственным неправильным замужеством.

Впрочем, остальные четыре пары были лишь помолвлены, только мы с Раудом женаты.

Гости спешили оказаться подальше от нового Лабиринта, боясь, как видно, что обезумевшие боги переженят всех, кто одинок. Но две пары сами вбежали в переплетение янтарных дорожек — и были тут же окольцованы.

Обрученные поздравляли друг друга и принимали поздравления от других. К Кайсе и Ойсину подошел владыка речных вод и пожал фендрику руку.

— А вы не промах, молодой человек, дважды не промах. Ваш жених — новый владыка дождя, барышня, — пояснил он ошеломленной Кайсе.

— Надеюсь, эта сила немного остудит его горячую голову, — со смехом сказал герцог Клогг-Скрапп.

— Ваше величество обещали дать за барышней приданое, — сладким голосом напомнила королю Гелеона.

Королева-бабушка, разбуженная шумом, села на своем диване:

— Что? Мой внук женится на коробейнице? Что ж, может, это и к лучшему.

В зале стоял гомон. Приглашенные, не успев оправиться от одного невероятного происшествия, тут же становились свидетелями нового и принимались его обсуждать.

Но когда от входа потянуло сквозняком, разговоры враз стихли.

Петли были хорошо смазаны, скрипа никто не слышал, да и вошел незваный гость не через огромную дверь, а через калитку, прорезанную в черной створке. Сквозь арку, соединяющую зал с просторной сумрачной передней, было видно, как мелькнула и исчезла полоса серого предутреннего света — калитка закрылась.

Вошедший, не трудясь завернуть в гардероб, проследовал в зал, как был — в коротком полушубке, черной барашковой шапочке и высоких валяных сапогах с кожаными подметками. Точно такой, каким я его помнила.

Секач Дакха.

Он нашел меня. И сейчас безошибочно шагал в мою сторону, оставляя на полу снежные следы, которые тут же улетучивались.

Впрочем, узнать меня было немудрено. Среди знати, одетой в шелка и бархат, я одна щеголяла в крестьянском наряде.

— Как он вошел? — удивился кто-то.

— Это Храм Всех Богов, — ответил ули в черно-белом балахоне. — И Дакха в том числе. А для слуг богов храм открыт всегда.

Кажется, он сам был этому не рад, однако храм впустил секача, и возражать не имело смысла.

Но я не видела Дакха на параде богов! Если бы Многоликий явил его лицо, я умерла бы от страха.

— Узнайте, что ему нужно, — велел Альрик.

— Я пришел задержать убийцу-оборотня, — заявил секач уверенным баритоном. На красивом ланнском лице не было и тени смущения. Словно он каждый день врывался на праздник к королю. — Я выслеживал ее от самого Свеянска. Вон она!

Он сдернул с руки овчинную рукавицу и указал пальцем.

У меня отнялись ноги. Даже глядя в глаза Нежи, я не испытывала такого страха.

К секачу подошел гоф-командор Вактик.

— Захват тела или простое убийство? — деловито осведомился он.

— Убийство, — ответил секач, чуть замявшись.

— Покажите предписание.

Рауд сжал мою руку.

— Я никого не убивала, — голос куда-то пропал.

Даже мышей. Хотя в детстве гоняла, признаю.

— Подожди, — сказал Рауд. — Что-то тут не так.

Секач извлек из-под полушубка сильно мятую бумагу. Вактик развернул ее, стал читать, и его брови взлетели к линии волос.

— Зарезала трех кур и одну индейку? Это что за чушь?

— От убийства птицы недалеко до убийства человека, — невозмутимо изрек секач. — Храм получил заявление. Именем Дакха мне поручено изловить преступницу и отсечь ее от Небыли.

— За щедрую мзду, я полагаю? — хмыкнул Вактик.

Первой засмеялась Камелия, ее поддержал герцог, а за ними все вайнорцы. Альрик издал короткий смешок, и это стало командой для остальных. Через мгновение своды храма дрожали от общего хохота, в котором изливались все переживания сегодняшней ночи.

Внезапно смех оборвался, словно его отсекли ножом.

Статую Дакха-правдовидца на площади перед храмом в Снее я видела не раз и мгновенно узнала фигуру, так непохожую на ригонских богов. Длинное складчатое одеяние, чеканный нагрудник; черные кудри до пояса перехвачены золотым обручем, густая тяжелая борода заплетена в мелкие косички.

Но у статуи не было таких пронзительных глаз, лилово-карих, с золотыми искрами.

Эти глаза пронзили меня насквозь, одним взглядом охватив всю мою жизнь вплоть до первых детских воспоминаний.

— Невиновна! — провозгласил бог суда и кары.

От облегчения мне захотелось сесть прямо на пол. Я прислонилась к плечу Рауда, и он обнял меня.

А Дакх уже стоял перед секачом. Глаза у того стали пустыми и тусклыми, словно разум в нем погас.