Кошка, которая умела плакать. Книга 1

– Энаор, где твои уши? Я не могу сменить форму, не говоря уже о теле. Ты понял?! – встряхнула она его. – Это не игра. Мне очень плохо. Больно. И страшно. Я не уверена, что выкарабкаюсь.

Талия посмотрела на Энаора долгим, тоскливым взглядом и снова потеряла сознание; затылок её глухо стукнулся о ковёр.

Энаор мгновенно угомонился. Он походил на пьяного дебошира, которому стража вкатила дозу нейтрализатора – и вот сидит он в участке и, стремительно трезвея, начинает осознавать, что прыгать по столам в голом виде было как-то не комильфо.

Обойдя его высоконагломордие, Ирсон отклеил от руки Талии пластырь и, как заправский вампир, присосался к тонкой вене. Пульсирование едва ощущалось. Втянув немного крови в особую пазуху через полый канал в клыке, танай закинул голову и закрыл глаза.

– Что ты делаешь? – спросил Энаор.

– Пытаюсь понять, что это за штука. Что конкретно она нарушила в работе организма Талии. Потом попробую замедлить процесс.

– Ничего у тебя не выйдет. Это – как раны от алайских когтей залечивать.

Ирсон не шелохнулся.

– Это не просто болезнь. Такую заразу милосердники насылают, чтобы вразумить грешников – некромантов и компанию. Пусть полежат, запертые в страдающем теле, авось одумаются. И делают они это, используя свой дух, так что пилюльками и наложением рук её не вылечишь.

– А чем же тогда? Что ты там пел про «треклятый иммунитет»?

– Дух Кошки. По идее, против существ с сильным духом, тем более – с частицей духа одного из наэй, эта штука не должна срабатывать. Если только… – Энаор сменил облик, схватил Талию за плечи и принялся трясти.

– Если только – что? – не сдержавшись, дёрнул его за ухо Ирсон.

– Если только она сама не верит, что это наказание – заслуженное.

Ресницы Талии дрогнули.

– Талия. Талия, слушай меня. Это не Веиндор, – затараторил Энаор. – Ты сама слышала – это кто-то из его жриц, кому ты – как репей под хвостом.

Ирсон недоуменно посмотрел на эала, но тому было не до объяснений.

– Может, она права? И я просто чокнутая кошка, которая… мнит о себе непонятно что. И вредит… всем, сама того не желая? – пролепетала Талия. – Иначе почему Веиндор позволил ей?..

– Талия Аэлла Мурр ан Камиан! Веиндор не следит за всеми своими жрецами, – строго оборвал её Энаор. – Но мы постараемся, чтобы он узнал. О да! Мы постараемся. Ещё не известно, чем этой суке в фольге отольётся её выходка.

– Это не Веиндор позволил ей, а ты сама, – неожиданно для себя сказал Ирсон. – Сомнения разъели твой дух… – Танай потёр похолодевшие ладони, собираясь с мыслями. – А ну-ка, ответь мне, какого жала ты полезла в дела Веиндора?

– А почему – нет? Я со скуки ещё и не такое вытворяла. Я же ан Камианка… чума с ушами… экспериментаторша… вся в мамашу… – без выражения проговорила Талия.

– То есть для тебя всё это – блажь, забава, способ покрасоваться, эпатировать публику?

– Ну-у… – протянула алайка, глядя куда-то в сторону.

– Или тебе просто было любопытно поиграть в жрицу Милосердного? – не унимался Ирсон. – Запустить грязную лапку в их серебряную кастрюлю с супом, выудить оттуда сахарную косточку, полакомиться, и пёс с ним, что остальной суп стухнет?!

– Что ты несёшь, подколодный? – угрожающе зашипел Энаор.

– Свет осознания в тёмные закоулки разума, – огрызнулся Ирсон. – Так что, Талия? Я прав?

Талия молчала, кусая потрескавшуюся губу.

– Нет. Ладно. Хватит, – прошептала она наконец. – Это не блажь и не забава. Я полезла в этот суп, потому что – как это говорят скромные герои? – не могла поступить иначе… пройти мимо. По его запаху я поняла, что с ним что-то не так. И я захотела добавить кое-каких корешков и травок, чтобы вкус стал лучше. Но, может быть, я и вправду забыла помыть руки, и теперь Веиндор…

– Это не Веиндор, – тут же встрял Энаор.

Ирсон шикнул на него и снова повернулся к Талии.

– Я не слышу! У змей маленькие уши. Говори громче!

– Я. Не. Могла. Молчать. Так слышно? – сквозь зубы процедила ан Камианка. – Меня проняло, меня задело за живое. Я не могла смотреть на всех этих несчастных существ… и вот. Я полезла не в своё кошачье дело. И влюбилась в него по уши.

Ирсон поколебался мгновение – принюхиваясь, выбирая, чего бы лучше подбросить в заваренную им кашу.

– Несчастных… Ну, знаешь, Талия, убийцы и насильники, когда их запихивают в камеры, тоже выглядят бедненькими и несчастненькими. Давай и их пожалеем? Как тебе ребята из «Без решёток» [21] ?

– Сравнил тоже! Какая связь между убийцами и теми, кто хочет сменить тело из мяса на тело из камня?! – возмутилась Талия. – Мои подзащитные не нарушили ничьи права, не сделали ничего, что шло бы в разрез с фундаментальными законами Бесконечного. Они – нет, а вот милосердники – делали и делают! И это очень, очень скверно. Я… словно увидела в стене нашего расчудесного, разумного, гармоничного мироздания жуткую трещину.

– И тебе стало страшно.