Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Это было позже. Я некоторое время не видела ее. Но однажды мы встретились в ресторанчике в Сохо. Я рассказала ей, что бросила ИПС и нашла себе другую работу. Она спросила — почему, и я объяснила ей, как неловко себя чувствовала, не понимая, что на самом деле происходит. Она сказала: «Возможно, вы поступили мудро. Но все-таки платят здесь хорошо, а работа много времени не отнимает. В конце концов нам в жизни приходится хватать быка за рога. Мне лично всегда не так уж везло, зачем же думать о других?» Я ответила: «Не понимаю, о чем вы говорите. Что именно вам кажется странным в вашей работе?» А она сказала: «Точно не знаю, но скажу вам, что, по-моему, на днях я признала одного человека. Он выходил из дома, где делать ему было совершенно нечего, и нес мешок с инструментами. Интересно, что ему там понадобилось?» А еще она спросила меня, не доводилось ли мне когда-нибудь встречаться с женщиной — владелицей трактира «Бледный конь». Я спросила ее, при чем тут «Бледный конь».

— И что же она вам ответила?

— Рассмеялась и сказала: «Почитайте Библию». Я не знаю, что она имела в виду, — добавила миссис Брендон. — Больше я ее не видела. Мне неизвестно, где она сейчас, работает ли еще в ИПС или ушла оттуда.

— Миссис Дэвис умерла, — сказал Лежен.

Эйлин Брендон оторопела:

— Умерла! Но отчего?

— От воспаления легких. Два месяца назад.

— Понятно… Как жаль!

— Осталось ли еще что-нибудь, что вы могли бы нам рассказать, миссис Брендон?

— Боюсь, что нет. Я слышала от других упоминания о «Бледном коне», но, стоило начать расспрашивать, они тут же замолкали. С крайне испуганным видом.

Потом смущенно добавила:

— Я не хочу впутываться в какое-нибудь опасное дело, инспектор. У меня на руках двое маленьких детей. И, честно говоря, кроме того, что я вам рассказала, я больше ничего не знаю.

Инспектор Лежен пристально посмотрел на нее и кивком головы отпустил.

— Кое-что новое мы от нее узнали, — сказал инспектор Лежен, когда Эйлин Брендон ушла. — Миссис Дэвис слишком многое пронюхала. Она пыталась закрыть глаза на то, что там делалось, но подозрения ее были весьма основательны, потом она внезапно заболела и на смертном одре послала за священником и рассказала ему все, что знала и что подозревала. Вопрос заключается в том, как много она на самом деле знала. Наш список фамилий, как я полагаю, — это список тех, кого она по долгу службы навещала и кто впоследствии умер. Отсюда замечание ее насчет Тифозной Мэри. И особенно интересно, кого она «признала», кто под видом рабочего выходил из дома, где «делать ему было совершенно нечего», под видом рабочего. Вероятно, этот случай и сделал ее опасной. Если она узнала его, то и он мог узнать ее, поняв к тому же, что она его узнала. Если она сказала об этом отцу Герману, то преступнику жизненно необходимо было заставить священника раз и навсегда умолкнуть, прежде чем тот успел бы передать эти сведения куда следует.

Он взглянул на меня.

— Вы согласны со мной, не правда ли? Так все это, должно быть, и происходило.

— О да, — сказал я, — согласен.

— И вы догадываетесь, что за человек это мог быть?

— Догадываюсь, но…

— Знаю. У нас нет ни малейших доказательств.

Он помолчал. Потом поднялся с места.

— Но мы поймаем этого человека, — сказал он. — Не думайте, что нет! Зная доподлинно, кто это такой, можно многое предпринять. И мы ни перед чем не остановимся!

Глава 23 Рассказ Марка Истербрука

Недели три спустя к главному входу в «Приорс-Корт» подкатил автомобиль.

Из него вышло четверо мужчин: я сам, инспектор полиции Лежен и полицейский сержант Ли. А четвертым был мистер Осборн, с трудом сдерживавший радость и возбуждение от того, что ему разрешили участвовать в операции.

— Только помните, что вы должны помалкивать, — предупредил его Лежен.

— Конечно, инспектор. Вы совершенно можете на меня положиться. Я и слова не вымолвлю.

— Да уж, пожалуйста.

— Я так польщен, в высшей степени польщен, хотя и не совсем понимаю…

Но никто не стал вдаваться в объяснения. Лежен позвонил в дверь и спросил мистера Венейблза. Наша группка, выглядевшая как какая-то делегация, прошествовала в гостиную.

Если Венейблза и удивил наш визит, то виду он не подал. И принял нас в высшей степени галантно. Для лучшего обзора он откатил свое кресло немного назад, и я лишний раз подивился значительности его внешности — кадык, двигавшийся взад-вперед между уголков старомодного воротничка, исхудалый профиль с крючковатым, как клюв у хищной птицы, носом.

— Рад снова видеть вас, Истербрук. Вы прямо переселились в наши края!

В тоне, каким это было сказано, мне почудилась злобная нотка. Он продолжал:

— И, если не ошибаюсь, полицейский инспектор Лежен? Должен сознаться, что заинтригован. У нас такая тишь да гладь, о преступлениях и не слыхивали. И вдруг прибывает полицейский инспектор! Чем могу вам быть полезен, инспектор?

Очень спокойно и даже небрежно Лежен ответил:

— У нас дело, в котором вы можете оказать нам содействие, мистер Венейблз.

— Звучит как в романе, не правда ли? Какого же рода содействия вы от меня ждете?