Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

Возможно, дома и выглядели как прежде, но вот деревенская улица… Когда в магазинах поменялись хозяева, тотчас повеяло новыми ветрами… пожалуй, слишком уж сильно повеяло. Рыбная лавка изменилась до неузнаваемости: маленькие окошки сменились гигантской витриной, за которой поблескивала свежемороженая рыба. Мясник, впрочем, проявил консерватизм, да и немудрено: хорошее мясо есть хорошее мясо, были бы деньги. Нет денег — бери куски подешевле да пожестче и не жалуйся! Устояла перед натиском прогресса и бакалейная лавка Барнса, за что мисс Хартнелл, мисс Марпл и другие ежедневно благодарили небеса. И обласкают тебя, и на удобный стул возле прилавка посадят, и вежливо спросят, какой кусок бекона вам отрезать, какой сыр, мадам, желаете? А вот в конце улицы, на месте магазина, где мистер Томе когда-то торговал корзинками, сияет стеклом да металлом новехонький супермаркет — сущая анафема для пожилых обитательниц Сент-Мэри-Мид.

«Кругом пакеты невесть с чем, нормальный человек о таком и слыхом не слыхивал, — жаловалась мисс Хартнелл. — Сплошь какие-то полуфабрикаты — изволь этим кормить ребенка на завтрак, а про нормальный бекон с яйцами забудь. И еще — изволь сам брать корзинку да выискивать, что тебе нужно, а оно обязательно расфасовано, да так, что там либо намного больше, чем тебе хочется, либо намного меньше. Пока все найдешь — уйму времени потеряешь. А потом еще выстаивай длинную очередь — платят-то за все сразу, при выходе. Дурость несусветная. Конечно, оно, может, и ничего для людей из Новых Домов…».

На этом месте она останавливалась.

Потому что продолжать не было нужды. «Новые Дома»… И после этих слов «долгая пауза», как теперь повадились писать в газетах. Этими двумя словами было сказано все. И оба слова — с большой буквы.

2

Мисс Марпл раздраженно крякнула. Она снова пропустила петлю. Мало того что пропустила, так еще и не заметила этого. И поняла это только сейчас, когда пришлось считать петли для горловины. Она взяла запасную спицу, поднесла вязанье к свету, натянула его и, волнуясь, стала вглядываться. Но даже новые очки не помогали. Почему? Да все потому же, с горечью подумала мисс Марпл. Пришло время, когда окулисты, со всеми своими богато обставленными приемными, современными инструментами, яркими фонариками, которыми они светят тебе в глаза, и непомерными ценами больше ничего не могут для тебя сделать. Не без грусти мисс Марпл вспомнила, как хорошо она видела еще сравнительно недавно, вот именно, что сравнительно… Занимала выгодную позицию в саду, так что вся Сент-Мэри-Мид лежала перед ней как на ладони, и… ничего не укрывалось от ее проницательного взгляда. А если еще взять бинокль, в который она наблюдала за птицами, весьма полезное занятие, надо сказать, можно было увидеть… Тут мысли перенесли ее в прошлое. Вот Энн Протеже в летнем платьице идет к саду викария. А вот полковник Протеро… бедняга… да, это был занудливый и неприятный тип… но умереть такой смертью… кошмарное убийство…[226] Мисс Марпл покачала головой — в памяти у нее всплыла Гризельда, хорошенькая женушка викария. Ах, милейшая Гризельда… такая преданная… никогда не забывает прислать открытку к Рождеству. А ее красавчик малыш вон какой вымахал, взрослый мужчина, и работа у него прекрасная. Кажется, по инженерному делу. Разбирать на части игрушечные поезда — в детстве это было его любимое развлечение. За домом викария через стену вели ступеньки, а дальше тянулась тропа в поле, там пасся скот фермера Гайлса, а теперь на месте этого поля они, Новые Дома.

А что тут, собственно, такого? — строго спросила себя мисс Марпл. Разве могло быть иначе? Дома были нужны, и они очень удобные, насколько ей известно. «Плановая застройка», или как там ее?.. Хотя непонятно, почему все кварталы, как один, называются «клоуз»[227]. «Обри-клоуз», «Лонгвуд-клоуз», «Грэндисон-клоуз» и так далее. Тоже мне, «клоузы». Мисс Марпл знала, что такое «клоуз». В свое время ее дядя был каноником[228] в Чичестерском соборе[229]. Когда она ребенком навещала его, жили они именно в «клоузе».